– Гы-ы-а-а-а, – шевельнул горлом убийца. И, взяв её за волосы, в несколько продолговатых движений отделил ножом голову от бывшего женского тела.
Из двух отверстых концов переполовиненной шеи толчками хлюпала кровь; а сквозь тщившиеся превратиться в кристаллы глаза покойницы прорастал весь ужас прошедшего и будущего времени.
Тормоз поглядел на своё отражение в этих глазах, и ему стало понятно, что не каждый человек носит в себе только собственную смерть. Некоторые взращивают внутри шагающих за ними каждодневных теней также и разносрочные смерти других людей, подобно кукушкам, бескорыстно высиживающим в тесных гнёздах чужие яйца. К категории последних Тормоз причислил себя, и это придало ему гордости. А ещё он удивился мудрой природе, умеющей невероятно легко и справедливо устраивать всё к лучшему.
В это время в коридор выглянул Шмоналов. Который не то чтобы не умел приводить в активное движение своё мозговое вещество, а просто старался не злоупотреблять данным излишеством, поскольку не любил напрасного напряжения; оттого с возрастом, когда жизнь заставляла таки переступать через свои принципы, ему делать это становилось всё труднее.
– Шо там такое, а? – потревожил он душный воздух квартиры непрокашлянным после недавней сигареты горлом. – Ш-шо т-та-а-ако-о-о… – и осёкся, не веря подлому зрению.
– Ахфету зъив! – угрожающе двинулся на него Тормоз. – Мая-то… хохф-ф-ф… гогухфета була, бляха, дак ты ше зъив!
– Шо-шо? – пробормотал хозяин квартиры, попятившись. – Н-нед-доп-понял я, шо в-вам т-тута н-надоть г-граж-жданин?
Грозный вид кухонного ножа в слабоизвестных руках перевернул душу Шмоналова на сто восемьдесят градусов – и наверняка заставил бы его спасаться куда глаза глядят, однако места вокруг было мало ввиду ограниченности давно намозолившей глаза жилплощади. Несколько шагов добровольный дружинник отступал перед гостем, теряя тапочки и цокая ногтями по рыжему ламинату – пока не упёрся залубеневшими от ужаса ягодицами в старомодную финскую стенку.
– Побучи, фука! – на одном дыхании прошептал Тормоз. И, не медля более ни секунды,