Вениамин Каверин (1902–1989), русский советский писатель
Все бросились наверх и были поражены тем, что увидали. Действительно, море точно горело по бокам корвета, вырываясь из-под него блестящим, ослепляющим глаз пламенем… Около океан сиял широкими полосами, извиваясь по мере движения волны змеями, и, наконец, в отдалении сверкал пятнами, звёздами, словно брильянтами.
Константин Станюкович, (1843–1903), русский писатель
Все годы, что я прожила здесь, в этой стране, меня не покидает тоска по морю. Это как больной зуб, который всегда ноёт потихоньку. Море похоже на звезды. А звезды похожи на море.
Торнтон Уайлдер (1897–1975), американский прозаик, драматург, эссеист
…Всех нас объединяют общие интересы, наша преданность и любовь к морю… Я не знаю, что рождает эту любовь. Может быть, это бесконечная переменчивость воды, а может быть, корабли на её глади, а возможно, то, что все мы вышли из моря… Ведь это биологический факт, что в крови, текущей в наших жилах, как и в наших слезах, точно такой же процент соли, что и в воде океанов… Мы накрепко связаны с морем, и когда мы приходим к нему, чтобы плавать или просто смотреть на него, это всегда возвращение к тому, откуда мы пришли…
Джон Кеннеди (1917–1963), американский политический, государственный и общественный деятель, 35-й президент США (1961–1963 гг.)
Встреча с морем для любого человека – счастье и подарок судьбы… Море заражает беспокойством, тревогой, неуспокоенностью, щемящей тоской по неувиденному, неизведанному, скрытому за чертой горизонта.
Анатолий Сорокин (1921–1988), советский адмирал
Вся эта свирепость стихии (имеется в виду море в шторм), однако, у меня лично вызвала ощущение скорее бесцельной и бесполезной траты энергии – очевидно, сказалась установка современного человека, которая не могла прийти в голову античному греку. Тот бы над этим презрительно посмеялся, но каждому веку своё.
Отто Шмидт (1891–1956), советский математик, географ, геофизик, астроном. Исследователь Севера
Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее. Это заменяет мне пулю