Свенельд. Хазарский меч. Елизавета Дворецкая

Датимир, ее муж, был жив, – родила разом двух младенцев-девочек. В этих края рождение близнецов встречали настороженно: одному отец – человек, а второму кто? Только один из них считался по-настоящему живым, но как знать – который? От второго же не ждали ничего доброго, и бывали случаи, когда семьям с близнецами приходилось удаляться с прежнего места, зная, что случить неурожай или мор, они окажутся виноваты. Смерть одного из близнецов встречали с облегчение – Темный Свет[15] забрал своего. Неудивительно, что ведуница принесла дитя с того света, но ее начали сторониться. Хорошо еще, что Датимиров двор стоял в некотором отдалении, скрытый от других частью леса.

      Когда однажды зимой умер Датимир, это приняли как неизбежное несчастье в доме, где живет кто-то с того света. Любован, старейшина Крутова Вершка, на другой день после поминального стола сказал Огневиде: к весне отправляйся назад к родне, мы ждать не хотим, пока твой проклёнуш у нас всех людей повыведет. Но к весне у нее осталась только одна дочь: вторая умерла, немного не дотянув до трехлетия, и вот тогда в Крутовом Вершке вздохнули с облегчением. Три года – тот срок, какой дитя Темного Света способно протянуть на белом свете, и люди радовались, что оно успело утащить за собой только одного человека. Огневиде позволили остаться и даже помогали по-родственному, как всякой вдове.

      Но когда Заранка подросла, когда в глазах ее затлели болотные огни, не раз и не два забредали в головы людям мысли: точно ли свое дитя забрал Темный Свет?

      Ярдар невольно положил руку на грудь, на серебряную гривну, где висел варяжский оберег в виде молота.

      – Ты сама, что ли, возьмешься… вопрошать?

      Заранка смерила его, сидящего на коне, пристальным взглядом, будто не шутя прикидывала, годится ли он для дела.

      – Отчего бы и не взяться? – медленно выговорила она, будто обращаясь вовсе и не к нему, а к кому-то, кого здесь не было, но кто, тем не менее, ее слышал. – Коли у тебя духу хватит.

      – У меня-то хватит! – сердито ответил Ярдар: это был вызов, и он стал бы посмешищем в собственных глазах, если бы от него уклонился. – Да что пустым делом заниматься – мала ты еще с судьбой говорить! Ты, что ли, видела когда судениц?

      – А и видела! – Заранка снова двинула плечом, дескать, ничего дивного. – Хочешь, расскажу, какие они?

      – И какие? – отчасти небрежно спросил Ярдар.

      – Они как пожелают, так человеку и покажутся, – заговорила Заранка, и голос ее приобрел напевность. – То две жены, одна молодая, другая старая, одна – Доля, вторая – Недоля. Являются они то в белом платье, а бывает в синем, а бывает – в красном. А иной раз бывает, что приходят они в облике птиц крылатых, в перья одетых. Как заговорят – из уст их пламя палючее вырывается. Огонь и в руках держат, а как пророчество свое изрекут – тот огонь сам собою погаснет…

      Ярдар содрогнулся – слишком ясно он увидел все то, о чем говорила Заранка. Погасло пламя в руках белых женщин, не отвратить теперь приговора их…

      – Ну что, хочешь судьбу пытать? – Заранка склонила голову набок, и