– Теть, ну зачем, – сквозь зубы произнесла Доминика. В голосе ее мне послышалось раздражение, хотя внешне она этого не показала. Странно, что это она хочет сейчас сделать, если недовольна вполне логичными действиями Филиппы, – бросил я короткий взгляд на Доминику. Но больше все же наблюдал за Дьяволом – изменения могущества силы которого уже видны невооруженным взглядом.
Не будь он таким тупым, мог бы стереть нас в порошок. Причем опасность, исходящая от монстра, сохранялась даже, когда восемь могущественных ведьм держали его спутанного артефакторными плетьми. С большим трудом держали. Сейчас же, с каждой секундой продолжающегося унижения слабости, сила Дьявола истончалась как фантом – теперь уже одна Филиппа держала без признаков крайнего напряжения.
Доминика продолжала шагать к Дьяволу. Я двигался с ведьмочкой совсем рядом, отставая на полшага – готовый, если что, подстраховать. И так внимательно смотрел за Дьяволом, что не сразу почувствовал изменения в ощущаемых на себе взглядах.
Когда на тебя пристально смотрит один человек (демон, не важно), это ощущаешь очень хорошо, причем ощущаешь именно эмоции смотрящего. Когда на тебя смотрит несколько человек, их взгляды чувствуешь, но вот с эмоциями уже проблемы – слишком сложно разделить, вычленить отдельные в потоке.
Вот только если эти несколько – несколько человек, несколько десятков, сотен, тысяч – неважно, смотрят на тебя с одинаковыми эмоциями, это тоже прекрасно ощущается. И вот сейчас я не сразу понял, что чувствую благоговение. Причем именно благоговение, направленное на меня.
Коротко оглянувшись по сторонам, понял, почему именно так происходит. Мы шли вместе с ведьмочкой к поверженному Дьяволу. И на нашем пути одна за другой опускались на колени семь могущественных ведьм, только недавно вступивших в схватку на нашей стороне. Дождавшись, пока мы пройдем мимо, они поднимались и следовали за нами, выстраиваясь небольшим клином.
При всем при этом за спиной Доминики по-прежнему ярко сияли созданные алым Сиянием огненные крылья, которые подарила ей богиня-покровительница. А вот рядом со мной, причем я это только что заметил, шагал белоснежный призрачный варг. Он здесь, рядом с Пантеоном, стал даже больше, чем был: его голова находилась уже на уровне моей груди. Причем в облике варга произошли серьезные изменения – если его целый глаз горел зеленым Сиянием, то вот широкий шрам на месте второго, выбитого, сиял алым. Так же, как и когти левой лапы варга – оставлявшие за собой горящие адским пламенем следы.
Надо же. Это мы с ним, получается, связаны через Посмертие настолько, что изменения в моей внешности влияют и на него? Или это просто временная демонстрация для усиления эффекта?
Но