Иерусалим удивляет: сухой, каменистый, изрезанный спусками и подъемами город. Весь он расположен на вершинах гор, холмов, сопок. Он весь на виду, ему не спрятаться от палящего солнца. Как говорил Иисус: «Не может укрыться город, стоящий на вершине гор». Значит, и он смотрел на город именно с этой точки? Удивительно.
Иерусалим впечатляет: своей напряженной духовной жизнью, столкновением трех мировых религий, которые не просто сосуществуют, а сталкиваются, ожесточенно спорят, воюют в буквальном смысле этого слова.
Иерусалим запутывает: купол мечети в центре старого города невольно притягивает взгляд своим навязчивым золотом. А где же наш храм? Вот он! По сравнению с арабской мечетью он значительно скромнее. Кем бы ты ни был, верующим или атеистом, Храм Гроба Господня – святыня для русского человека. Словно магнит, он притягивает к себе. Маленький дворик, дверь в храм, слева колонна с трещинкой – память о схождении Благодатного Огня. После притвора, в центре, Камень Помазания – цельная массивная плита розового мрамора. Здесь Иисус лежал бездыханный, а женщины умащивали его благовониями. Это благоухание источается по сей день, да так, что голова идет кругом. Все прикладываются к камню Помазания, освящают крестики, иконки, вещи.
Анатолий Петрович и верил, и не верил, что он в главном Храме христиан. Все обыденно и просто, нет пышного великолепия католических храмов с их изощренной деревянной резьбой, тяжелого золота православных иконостасов. Он тихо шепнул Маше:
– Мы не перепутали, это тот самый Храм?
– Успокойся, – ответила жена, – конечно, он. Самый главный христианский Храм. А вот и лестница на Голгофу.
– На Голгофу?
– Храм построен над горой, где распяли Христа, и тут же Кувуклия, камень, где он воскрес. Все рядом.
– Маша, но ведь это все условность, литература.
– Кто знает, – как-то неопределенно ответила Маша. – Вспомни разговор Воланда и Берлиоза о шести доказательствах бытия Божия, и чем этот спор закончился…
Анатолий Петрович не знал, что ответить своей начитанной жене. Не станешь же в подобном месте затевать богословские беседы, и тем более споры.
Первый день пребывания в Иерусалиме стал для Анатолия Петровича самым интересным и насыщенным, словно ожили многочисленные сказания и легенды, которые сыпались на туристов и гостей города со всех сторон. Он вместе со всеми шел по скорбному пути Христа от места, где его судили, до места, где его распяли.
Этот город не с чем нельзя сравнить. Необыкновенное смешение одежд: ортодоксальные евреи в длинных черных пальто и шляпах, монахи-францисканцы и монахи доминиканцы, протестантские пасторы, греческие и армянские священники, эфиопки, закутанные в длинные белые «шама», арабские женщины в белых хиджабах, мужчины в «джеллаба» – халатах с длинными рукавами