И минут 40 говорила без остановки. Обычно это были ее обиды и претензии, о которых Василий даже не задумывался. В его голове даже не могло возникнуть мысли о том, что на такие вещи можно обижаться. Это было порой даже абсурдно.
Но в конце Люда добавляла:
– Ты понял свои ошибки, Вася?
Вася молча кивал и офигевал. Он, кстати, пару раз пробовал возразить и оправдаться, на что получал слезы и громкое:
– Ты меня вообще не понимаешь!
А также:
– Мне больно и горько от твоих слов!
И контрольное:
– Ты меня не любишь!
Короче, Вася решил молча соглашаться с ней во всем, но в тайне немного сомневался в адекватности своей жены.
***
Через 4 месяца после рождения Софочки Людмила объявила о том, что снова беременна.
Василий схватился сначала за голову. Потом за сердце. Потом за кошелек. Он не был готов к такому повороту. В их маленькой квартирке им втроем то едва хватало места. А тут еще один человек просился на белый свет.
И вообще, его так злило то, что его никто не спрашивает, хочет он ребенка или нет? Ни первого, ни теперь второго. Почему-то все вокруг твердят, что дети – это счастливое счастье. Василий должен быть благодарен и автоматически вечно рад. И ходить вприпрыжку, источая флюиды блаженства.
Однако для Васи дочка была счастьем только временами. Редкими минутами, без которых он, положа руку на сердце, вполне мог бы прожить.
По большей части он считал детей полной катастрофой. И жалел об их появлении. И о Люде жалел. Он скучал по прежней жизни, но соскочить теперь ему не позволяла совесть. Естественно, об этом он умно помалкивал, ибо слушать Людкино нытье вообще не хотелось.
Василий знал, что Людмила ни за какие коврижки просто так не согласится на аборт, поэтому начал ходить вместе с ней на консультации к врачу, читать литературу и пытаться убедить Людмилу в том, что она – не конвейер, и рожать детей с такой маленькой разницей – большой риск для ее здоровья.
Однако убедить жену у него не получилось, потому что она была фанатом детей. И никакие уговоры не помогали. И ничего ему уже не поможет. Капец.
Василий впал в уныние. А заработок творческих людей всегда зависит от их вдохновения. В общем, у Василия не стало денег. Их и раньше было мало, но было хотя бы что-то. А теперь совсем беда настала.
Василий спал до обеда, потом ел, что было (а обычно ничего толком не было) и шел куда-то там. Куда, он и сам не знал. Вечером приходил, садился за компьютер, что-то смотрел или играл в игрушки допоздна. И так каждый день.
Через пару недель такой жизни Василий вообще перестал вставать. Просто лежал и все. И не видел смысла что-либо делать, ведь впереди – беспросветная тьма, памперсы, срыгивания и перманентный детский плач. Не о такой жизни он мечтал. Неа.
Василий называл свое лежание творческим кризисом. Людмила называла это безответственностью.
Люда теперь каждый день решила «работать над отношениями»,