– Прости, но я буквально на минутку. Только заберу письмо и пора бежать, – слукавила я.
– Понимаю. Вот, возьмите, – протянул он мне белый конверт.
– Дима, а ты не знаешь случайно, его принес почтальон? – задумчиво спросила я.
– Да. Я как раз возвращался домой и наткнулся на женщину у почтового ящика. У нее была почтальонская сумка, я уже видел ее однажды в нашем доме.
– Спасибо. У вас все в порядке? – спросила я, чтобы не быть невеждой.
– Да, конечно, – заверил меня Дима. – Танюша побежала в магазин. У нас стиральный порошок закончился, и средство для мытья полов.
«Не удивительно», – хмыкнула я мысленно. Если каждый день делать уборку, то никаких запасов надолго не хватит.
– Передавай ей привет, а мне пора бежать.
– Непременно, – вежливо отозвался парень. – До свидания.
– До свидания, – кивнула я и поспешно покинула квартиру.
На улице я взглянула на конверт. На нем не было обратного адреса. Уже догадываясь, какой текст увижу внутри, я решила прочитать письмо позже и спрятала его в сумку.
Дома стояли крики и визг.
– А я говорю, так будет лучше!
– Нет!
– Да!
Я зашла в гостиную и оглядела «картину маслом»: у противоположной от входа стены стояла мать Максима и прикладывала репродукцию с какой-то замысловатой абстракцией к стене. Рядом с ней стояла Перпетуя Арнольдовна и угрожающе трясла увесистым молотком.
– Что здесь происходит? – полюбопытствовала я.
– Обновляем интерьер, – недовольно поджала губы Феодулия Марковна.
– А чем вас нынешний не устраивает? – поразилась я, оглядывая светлую гостиную.
– Серо и убого, – презрительно скривилась женщина.
Солнечные лучи уютно освещали просторную комнату, и назвать помещение серым у меня бы язык не повернулся. Но это у меня. У Феодулии Марковны явно было свое мнение на этот счет.
– Сашенька, – прищурилась Перпетуя Арнольдовна. – Скажи Феодулии, что здесь эта картина будет смотреться, как на корове седло.
– Полностью согласна. К тому же для этого придется вбить сюда гвоздь, – резонно заметила я.
– Тебе жалко, если здесь будет висеть картина? – взвизгнула мама Макса.
– Нет, но вы уедете, а дырка в стене останется, – спокойно пояснила я свои слова.
– Макс! – взревела Феодулия. – Твоя Саша выгоняет нас из дома.
Я возвела глаза к потолку: за что мне это? Почему эта женщина любые мои слова переворачивает с ног на голову?
– Что случилось? – выглянул из кабинета всклоченный Макс.
– Твоя Саша не разрешает мне повесить картину, – уперла руки в бока Феодулия Марковна.
– Я не его Саша, – решила возмутиться я.
– И выгоняет нас из дома! – взревела сиреной женщина, не обратив на мои слова никакого внимания.
– Никого я не выгоняю, – нахмурилась я.
– Мама,