Бедняга снова начал бредить, и час спустя все было кончено.
Мир его праху! Он умер спокойно, и я похоронил его глубоко и положил валуны на могилу, поэтому не думаю, чтобы шакалы вырыли его труп. А потом я покинул те места.
– А что же сталось с документом? – спросил сэр Генри, слушавший меня с большим интересом.
– Да, да, что там было написано? – добавил капитан Гуд.
– Что ж, господа, если желаете, я поделюсь с вами и этим. Я еще никому не показывал документ, а пьяный португальский старик торговец, который перевел мне текст, забыл его содержание на следующее же утро.
Подлинный кусок материи хранится у меня дома, в Дурбане, вместе с переводом бедного дона Хозе, но у меня в записной книжке есть английский перевод и копия карты, если это вообще можно назвать картой. Вот она. А теперь слушайте: «Я, Хозе да Сильвестра, умирая от голода в маленькой пещере, где нет снега, на северном склоне вершины ближайшей к югу горы, одной из двух, которые я назвал Грудью Царицы Савской, пишу это собственной кровью в год 1590-й, обломком кости на клочке моей одежды. Если мой раб найдет эту записку, когда придет сюда, и принесет ее в Делагоа, пусть мой друг (имя неразборчиво) даст знать королю о том, что здесь написано, чтобы он мог послать сюда армию. Если она преодолеет пустыню и горы и сможет победить отважных кукуанов и их дьявольское колдовство, для чего следует взять с собой много священнослужителей, то он станет богатейшим королем со времен Соломона. Я видел собственными глазами несметное число алмазов в сокровищнице Соломона, за Белой Смертью, но из-за вероломства Гагулы, охотницы за колдунами, ничего не смог унести и едва спас свою жизнь. Пусть тот, кто пойдет туда, следует по пути, указанному на карте, и восходит по снегам, лежащим на левой Груди Царицы Савской, пока не дойдет до самой ее вершины. На северном ее склоне начинается Великая Дорога, проложенная Соломоном, откуда три дня пути до королевских владений. Пусть он убьет Гагулу. Молитесь о моей душе. Прощайте. Хозе да Сильвестра».
Когда я окончил чтение документа и показал копию карты, начерченной слабеющей рукой португальца – его собственной кровью вместо чернил, – наступила глубокая тишина. Мои слушатели были поражены.
– Да, – выдавил наконец капитан Гуд, – я дважды объехал вокруг света и побывал во многих местах,