Страх всегда убивает больше борьбы. Пока армия не бросает щитов и не размыкает строя – уничтожить ее практически невозможно, либо она уходит в небо с такой славой, что враг впредь обычно далеко обходит этот народ. Примеров этому в древней истории масса. Если историки пишут, что в одной армии погибли 300 воинов, а в другой в том же бою – 10 000 – это почти наверняка из-за того, что конница рубила бегущих или струсившие топтали себя сами, пытаясь спастись.
Из тех солдат, что сдались немецкой армии в первые месяцы войны, в плену выжил едва ли один из пяти. Остальные умерли от холеры, дизентерии, голода и выматывающей работы на врага. Из тех, кто ожесточенно дрался и пробивался из окружения, выжило намного больше. Из тех гражданских, кто осенью 1941-го в панике сбежал из Москвы в эвакуацию, думая этим спастись, многие умерли или потеряли детей. Те, кто остался, в большинстве выжили, потому что Москву немцы так и не взяли.
Даже собаки в большинстве своем перестают преследовать кошку, когда она резко остановится и, готовая драться, выгнет спину. В общем, всегда и во всем действует принцип: пока ты дерешься – тебя не убьют.
Глава первая
Аммонит
Отсутствуют файлы, отправка которых приостановлена.
Рина возвращалась из нырка. Она провела на двушке несколько часов, вымоталась, ободрала ручкой саперки кожу на ладонях, но абсолютно ничего не нашла, кроме небольшой раковины аммонита. Раковина попалась ей случайно, когда она ударила саперкой по отвалившемуся куску известняка. С минуту Рина держала ее в руке, дышала на нее и гладила. Раковина была уже не столько раковиной, сколько заместившим ее аморфным опалом, мерцающим разноцветными искорками. Рина надеялась, что аммонит окажется закладкой, но ничего подобного. Если камень и теплел в ее ладони, то лишь потому, что она его сжимала. Но все равно расставаться с аммонитом Рина не стала и сунула его в шныровскую сумку.
В этот день она ныряла на Ядвиге, молодой кобылке, недавно доставленной в ШНыр с Дона. Количество вредных привычек у Ядвиги примерно равнялось числу ее достоинств. Ядвига была молодая, выносливая, но уже довольно тучная кобылка, которая ела все подряд. Штукатурку так штукатурку, старый ботинок так старый ботинок, пуговицы с телогрейки так пуговицы. Даже дохлого голубя однажды сжевала, во что никто в ШНыре не поверил бы, не произойди это на глазах у Меркурия.
От работы Ядвига не отлынивала, но делала все крайне замедленно, в стиле очень умирающего ослика. Получив какую-либо команду, она с полминуты дальновидно ждала, не отменят ли ее, а то мало ли как бывает, и только после двух-трех дополнительных понуканий начинала очень неспешно ее выполнять. Зато, в отличие от многих молодых пегов, Ядвига абсолютно не боялась болота, и Кавалерия уже через несколько недель начала отпускать на ней новичков.
Ядвига вышла из нырка намного восточнее Копытово, почти над новостройками, которые, как грибы, кучками выскакивали из-под земли вдоль ведущего к Москве шоссе. Рина нахохлилась в седле, мерзла, дышала на руки и терпеливо ждала, пока до Ядвиги наконец дойдет, что неплохо бы развернуться и все-таки полететь в ШНыр. Как-никак родная пегасня, овес, недожеванные ботинки и прочие ценности. Понукать Ядвигу было бесполезно. Наказывать тоже. Она существовала абсолютно в своем ритме.
Рина поглядывала по сторонам и, кутая нос в шарф, сохранявший запах болота, размышляла, что вообще-то уже конец апреля. Могло бы наконец и потеплеть. Пока же каждый день повторялось одно и то же: вечером дождь, ночью заморозки, а утром все покрыто тонкой блестящей корочкой льда.
Рина утешала себя тем, что задание ей дали все же непростое, а значит, не так обидно его провалить. Кавалерия послала ее за закладкой для девушки, которая считала себя королевой. Нет, она не была сумасшедшей! Нормальная, красивая, работающая в банке девушка. Вот только пару раз в день она вспоминала, что она королева дальней, никому не известной страны, находящаяся здесь в ссылке. Причем перемыкало ее всегда внезапно, когда, например, клиент наклонялся, чтобы завязать шнурок.
– Встаньте с колен, виконт! Отныне вы губернатор Московии! – говорила ему девушка и, огрев его скоросшивателем по лбу, протягивала руку для поцелуя.
Клиент пугливо убегал править Московией, но правил обычно недолго и возвращался с начальником банковского отделения – толстеньким мнительным субъектом, от которого вечно пахло одеколоном. В остальные дни девушка его боялась, но в королевском