Она поспешила успокоить его.
– Не волнуйтесь, для других он не опасен, передается только в моей семье. Солнечные лучи, подобно яду, разъедают мою кожу, даже тусклый свет лампы губителен для нее.
Сердце Конан Дойла бешено заколотилось, а язык онемел. Доктору приходилось слышать о симптомах болезни, именуемой порфирией. Вспомнились слухи, что именно она доводила до безумия королевских особ.
«Не раскисай, Артур, – уговаривал он себя. – Бери пример с Холмса».
Тьма давила на него, стены заходили ходуном. Уже не разберешь, где пол, где потолок, откуда доносится голос.
Из темноты возникали призраки, и он зажмурился, отгоняя морок.
Науке давно известны такие оптические иллюзии. Клетки сетчатки глаза воспроизводят в сознании ранее полученные образы, подобно тому как зеркала отражают просочившийся в ночную комнату свет. В полной тьме Конан Дойл больше полагался на слух. Голос, безусловно, женский. Ему приходилось слышать вполне убедительные подделки и в менее изощренных декорациях. А в лондонских трущобах, когда он собирал психологические портреты, звуки и образы для своих книг, ему встречались гибкие создания в модных женских нарядах, однако адамово яблоко да хрипотца выдавали их суть.
Нет, так говорить могла только женщина. И все же было что-то необычное в этом голосе. Казалось, он существовал вне тела и доносился отовсюду.
– Насколько я понял, вы защищаете репутацию семьи. Но назовите хотя бы свое имя.
– Прошу прощения, – сказала она после минутного молчания, – но я во всем признаюсь, только если вы согласитесь помочь мне.
Он кашлянул.
– Я всего лишь пишу книги, мэм. Какой от меня прок?
– Речь об убийстве, – выпалила она.
Слова замерли у Конан Дойла на языке.
– Убийство?
– Да, жестокое преступление, внезапное, но заранее спланированное. – Конец фразы она произнесла сдавленным шепотом.
Конан Дойл откашлялся. Оправдались его самые страшные опасения.
– Увы, мэм, я ничем не смогу вам помочь. Ведь я не полицейский и не частный сыщик. Однако у меня есть связи в Скотленд-Ярде…
– Я обращалась к полицейским, но они, увы, проявили полную некомпетентность. – В ее голосе звучало холодное презрение.
– Но я-то чем могу быть полезен?
– Не вы ли создали великого сыщика?
В былые времена Конан Дойл порадовался бы комплименту, но теперь он почувствовал только раздражение.
– Истории о Шерлоке Холмсе – развлекательная литература, мэм, не более того. Мои читатели любят преувеличивать достоинства героя. На самом деле мне не пришлось слишком утруждать фантазию. Боюсь, я и шагу не ступил от письменного стола, давая волю воображению.
Он нарочно умолчал, что покончил с великим сыщиком. Скоро эта новость разнесется по всему Лондону.
– Самые