Воздух в комнате, казалось, застыл. Никогда молчание и мрак не были так тягостны в этом доме. Казалось, холод и ужас всего мира застыли в нем.
Часы невозмутимо шли вперед, отсчитывали минуту за минутой, я чувствовал, что мать, живая и любимая, уходит от меня.
Чуть позже она повернулась и, неуверенно ступая, будто по льду, тихо подошла ко мне:
– Прости меня, сынок, я не должна была перед тобой говорить отцу такие слова.
Она сказала это, не глядя на меня. Ее глаза неподвижно были устремлены вниз. Голова опустилась еще ниже.
Я, не выдержав, вскочил с места и обнял ее. Я зарыдал, чувствуя, что теряю мать…
Помню, как мы с отцом стояли на похоронах мамы, как он без единой слезинки глядел на гроб, скрывающий тело женщины, которая подарила ему сначала сына, потом всю себя.
Смерть мамы, точно ударом сабли, отсекла нашу прежнюю жизнь.
Первое время я не мог привыкнуть к отсутствию матери и с каждым днем все больше ощущал, как мне не хватает ее заботы. Без нее наш дом казался совершенно пустым. Каждое утро, забывая о произошедшем, спустившись на завтрак, я ждал, когда увижу ее, всегда излучающую заботу и ласку. Долгое время я давился каждым куском еды, какая-то горечь поднималась к горлу. Мои старания подавить ее были бесполезны.
Но время сделало свое дело: я привык к этому. Было ощущение, будто в темной комнате внезапно подняли штору и яркий солнечный свет хлынул мне прямо в глаза, ослепляя нестерпимым блеском, словно я очнулся от глубокого сна.
Я обиделся на Бога: он лишил меня той единственной любви, в которой не было корысти. Я стал атеистом, и мне кажется, что Он, в которого веруют люди, – извращенец. Он любит убивать, и едва ли не хуже, что в девяти случаях из десяти Он не желает излечить человека, хочет уложить его в гроб, показывая Свое величие и беспомощность своего раба. И потому я так благодарен Ему за то, что не верю в него.
Часть 2
Мне исполнилось восемнадцать лет. Я хорошо выдержал все экзамены на аттестат зрелости и поступил на заочное отделение филологического факультета Бакинского государственного университета.
Забрав свою долю, я дальновидно вложил капитал в железнодорожные акции и теперь мог себе позволить начать самостоятельную жизнь. У меня был небольшой доход около двух сотен долларов в месяц. Этого как раз хватало на скромное существование. Я подыскал себе простую удобную квартиру в столице и приготовился к ожиданию всего того, чего жаждет в моем возрасте всякий творческий человек.
Чтобы не покупать книги, я устроился работать в центральный книжный магазин помощником продавца. Это создало для меня прекрасные условия изучения университетской программы по всем предметам. Особенно литературе.
Вечерами после работы я допоздна задерживался в магазине. Заведя прочные знакомства со всеми работниками, я получил желанное право свободного чтения книг. Подставив