И с пропажей Домовенка все сразу ясно. Они давнишние друзья, а если друга давно нет дома, разве усидишь на месте.
Вот и я второй день места себе не нахожу. Все думаю, как мне дедушку с Домовенком выручать. Думала, думала – ничего не придумала. Поняла только, что бабушке строго-настрого говорить нельзя. Если замешкаемся на обратном пути – все-таки против течения грести нелегко, – она всяко поймет, что к чему. Догадается, куда и зачем мы отправились.
Только где лодку взять.
Думала, думала и придумала – сама смастерила. У сарая дровяного много досок ненужных. Еще крепкие, хороший плот выйдет. Только перевязать нечем, но и тут я быстро догадалась. Отрезала от косы малюсенький кусочек. Ничего, дедушка даже не заметит, зато обрадуется, когда плот мой увидит. Он и правда ничего такой вышел, палку понадежней взяла – и в путь.
По течению чего не плыть – сиди да чуток направляй.
Наша река и правда длинюшша. А по берегам домики деревянные – лепота какая. Плыву да любуюсь, глупа голова, нет бы дедушку высматривать.
Вдруг вижу впереди – черняшша-пречерняшша туча.
Ливень зарядит, вся вымокну, заболею, а дедушку с Домовенком спасать кто будет. Нет, мокнуть никак нельзя. Думала, думала и придумала – косу расплету. Волосы у меня густяшши – дедушкины. Целый дом получился, никакой дождь в него не попал.
Потом я весь день волосы сушила, а еще день косу заплетала. Три дня плыву – дедушку так и не нашла.
Вдалеке вижу – что-то синее-синее, огромное – моими глазенками никак не охватить. Но если бы я была большашшей-пребольшашшей Семгой, поселилась бы именно там.
Откуда ни возьмись – ветер поднялся. Да так разошелся, спасу нет.
Кидает река мой плот туда-сюда. Моргнуть не успела – палку утащила.
Вот тогда я крепко испугалась. Никогда не видела нашу реку в таком плохом настроении. Я тоже, бывает, дравничаю, но не до такой же степени.
Еще плакать придумала – снова дождь зарядил.
Изо всех сил пытаюсь казаться невозмутимой. Тут главное – виду не показывать, а быстрее отвлечь. А то повадится дравничать да плакать – куда мы потом с такой капризной рекой.
Смотрю – нет, вроде не мерещится – что-то плывет ко мне.
Анделы, это дедушка на Семге сидит. А с ним еще один дедушка, поменьше только. Тянут ко мне руки, тянут – никак не дотянутся. Ветер как дунет – мой плот, бедолага, еле-еле держится.
Думала, думала и придумала – отрезала косу. Из одной доски торчал большашший гвоздь, остряшший конец у него – им и отрезала.
Закинула косу к дедушке – и все.
Уснула, видно, от страха. Может, не дедушка был это, и не Семга, а лесорубы на катере возвращались да меня на катер подхватили.
Может, и так.
Но косы моей не было. Ничего, отрастет, это беда разве.
Проснулась я дома. Смотрю – под подушкой бантик синенький.
А