Д. С.: И как раз Наташа Чумакова говорила, что Летов именно «Железнодорожную воду» выделял и хвалил. И конкретно в пресс-релизе к «Электрическому псу» он об этом говорит. Опора такая есть и достаточно серьезная на эту конкретную песню.
Ю. Д.: Получается, если возвращаться к интерпретации рефрена, что это не просто декларация выбора себя, это отрицание выбора себя. И это в пользу того, что субъект ролевой – тот самый директор, который очень бы хотел быть Гребенщиковым, но быть им он не может, потому что у него нет, как и у всякого человека, возможности выбирать себя. Он может выбрать свой путь, он может выбрать президента, он может выбрать место работы, он может выбрать жену, но вот себя выбрать он не может. И никто из людей выбрать себя не может, потому что этот выбор уже когда-то кем-то сделан. То есть, какие бы маски мы на себя ни надевали, мы все равно не будем теми, кто на этих масках изображен. И тогда перед нами лирический герой, кем бы он ни пытался себя представить. И что еще интересно, то, что в рефрене, действительно, везде сослагательное наклонение. А вот что касается куплетных частей, я имею в виду то, что не повторяется, уже не везде сослагательное наклонение. Оно, как я заметил, только во втором и в четвертом куплетах, если не считать рефрена, где действительно идут цитаты из песен Гребенщикова. И они даются сослагательно: «Я бы стучался в двери травы и пел бы про Вавилон». Или: «И мне бы ужасно хотелось испить железнодорожной воды». Причем отсылки очевидны: «Двери травы», «Вавилон», «Железнодорожная вода». Чуть ли не заглавные мотивы этих песен цитируются. Точно так же в четвертом куплете: «И я был бы рад остаться здесь – в комнате, лишенной зеркал». Опять сослагательное «я был бы рад», и опять цитата «комната, лишенная зеркал». Тогда как в первом, третьем куплете и еще во второй части четвертого сослагательного наклонения нет. Даются некие, уже вполне свершившиеся события: «Мне задрали руки – мне забили рот». И: «Мне забили руки – мне задрали рот». Не знаю вольно или невольно, но мне кажется, что здесь прочитывается распятие Христа. Потому что там, где «забили руки» – это, наверное, те самые гвозди в руки. «Я знаю, что мне осталось недолго – и мне уже все равно». И в четвертом: «Джа даст ключи от моих дверей и хлеб и вино и чай // Джа даст ключи от моих дверей и хлеб и вино и чай // И придет Она и еще шпана, что сотрет нас с лица земли». Разумеется, опять во всех случаях цитаты из Гребенщикова, но на этот раз они уже выступают как данность. Причем, если мы смотрим на художественное время, то у нас получается, что вначале уже состоявшиеся события, потом состоявшиеся знания в проекции на будущее, и, наконец, проекция на будущее. Вот как все это складывается в систему? Я пока только вижу, как каждая отдельная формула работает, но когда я пытаюсь их представить в виде какой-то относительно линейной последовательности и по времени, и по степени сослагательности, у меня пока системы какой-то твердой не получается. Поэтому я и задаюсь вопросом, что же в этой системе