Согласилась, отдала чемоданишко. Она вообще не хотела уходить. Но надо было что-то делать.
Дошли до метро. Не расстались. Спустились по эскалатору вниз. Не расстались. Подошел поезд. Не расстались. Сели в вагон. Там уже не расстанешься.
Тогда Ия поняла, что обратно они поедут вместе. Знал это и Папочка. Но обнаружить это знание не хотели. Ссора так ссора. Дотащили чемодан до квартиры. Включили свет, распугали тараканов. Они стали единственными полноправными хозяевами и, казалось, расплодились еще больше. Питались они, очевидно, у соседей.
– Черт, здесь нельзя оставаться, – присвистнул Папочка. – Это мутанты какие-то. Придется тебе возвращаться.
– Придется, – поспешила согласиться Ия.
– У метро не могла сказать? Теперь обратно тяжесть такую тащить.
– Не могла, – прошептала Ия и уткнулась носом в его плечо. Он был выше ее. – А ты не могла?
– Не могла, – ответил Папочка.
На другой день Ия позвонила хозяйке квартиры, чтобы отдать ключи.
– Хочешь, погадаю? Дай мне руку, – сказала ей хозяйка и, не дожидаясь ответа, развернула ладонь Ии к себе.
Ию передернуло. Хозяйка и сама всегда напоминала ей большого таракана. Смуглая, черноглазая, с патлами грязных седых волос. О том, что некогда они были черными как вороново крыло, напоминали теперь только брови и толстые черные волосины, вылезавшие из ее подбородка. Несмотря на неопределенный возраст, что-то около шестидесяти лет, она просила звать себя Любашей.
Любаша редко была трезва и не вынимала изо рта беломорину. Когда она не дымила, казалось, она ее сосала. И еще была у нее одна удивительная особенность: облик обликом, а пахло от Любаши всегда хорошо. Даже не хорошо, а как-то именно особенно: подкопчено – но не дымом дешевых папирос, а дымком костра, проспиртовано – но не пойлом сивушным, а будто тяпнула она медицинского спирта, обеззаразила нутро. И еще рядом с ней слышался ветер, шорох камышей, плеск волн на бережку.
Наверное, потому что жила Любаша неизвестно где, но на природе. Квартиру сдавала, а про жизнь свою говорила: «Рыбачка я». Был у нее какой-то ухажер, с которым она ловила рыбу в лесных озерах, а потом продавала ее в городе у метро.
– Рука у тебя холодная, девочка, – чуть помедлив, сказала Любаша. – У меня вон какая горячая, чувствуешь? Потому что мужик со мной настоящий! Он кровь как разгонит, так разгонит. А у тебя, видать, нет мужика. Почему у красивой молодой девочки нет мужика? Потому что есть тараканы…
– Кстати, тараканы, – ухватилась Ия за подкинутую тему. Исповедоваться перед Любашей, которую она видела в последний раз, ей не хотелось. – Вам службу вызывать надо. Их обычная отрава не берет.
– Бог с ними, – не выказала никакого интереса к своему жилищу Любаша. – Они тоже жить хотят, не меньше нас с тобой. У тебя линия жизни глубокая, длинная. Большая любовь будет к высокому, красивому.
«Любовь уже есть», –