– Моё почтение Вам, Император Вирион, и вашей благодатной семье, – в каждом слове молодого паладина отчётливо чувствуется трепет, ведь его взору явился величественный лик Императора. В такой близости, что не каждому смертному за всю жизнь это дозволяется. Люциан не сразу смог с собой совладать и поклониться правителю, но всё же, вздрогнув, его белокурые волосы ровными струями потянулись вниз за жестом.
– Оставь поклоны и предстань передо мной во всём своём стане, Люциан, – произнёс Император и со словами будто снял с себя эту величественную маску, показав в себе больше человечности, нежели может быть в обычном мирянине. Люциан выпрямился, и коричневое домино на нём тут же расправилось, очертив строгие линии фигуры. Статный, широкоплечий молодой монах стоит перед Императором и озирает его ярко-бирюзовым взглядом. Солнечный свет за его спиной подсвечивает белые волосы, что как продолжение лучей пылают дневным светом. – Вот уж действительно Сын Зари. Хочу заметить, Элохим, твой сын очень возмужал со дня нашей последней встречи, – старый Фермилорд смущённо улыбнулся от этих слов, но Император этого не увидел. – Я помню его десятилетним непоседой, а теперь он муж, – Люциан поклонился ещё раз в знак признательности и стал ждать, когда Император отпустит его. – Люциан, я хочу лично познакомить тебя со своей семьёй, – Император опустил правую ладонь в сторону, указывая на Фермилорда Твердыни Сигор, левая же его рука по-прежнему зависла в воздухе, держа наполовину объеденную ветвь винограда. – Это мой отец Геомант, ты, наверное, никого и не помнишь…
– Огромная честь для меня быть лично знакомым с отцом Императора, – поклонился ему Люциан, и старик в ответ дёрнул головой, а ладонь Императора переместилась над коленями и указала на левую сторону возле него.
– Моя старшая дочь Лилит, – Люциан перевёл взгляд на молодую девушку в голубом платье и обомлел. – Вы встречались в детстве, правда Лилит тогда гораздо младше была…
– Папа, – смущённо перебила его дочь, и её голос зазвенел в ушах Люциана. Голос полился вдаль колокольчиком, отчего Люциан потерял дар речи. Впившись в её огромные карие очи своим синим взглядом, он почувствовал, как его тело наполняется незнакомым теплом, что переходит в жар. Сердце сумасшедшим темпом застучало в груди, разгоняя кровь, так громко, что казалось, Лилит его слышит. – А что ж сам муж молчит? – спросила она настойчиво Люциана, да и тот хотел ответить, но забыл, как это делается.
– Дорогая, ты смутила нашего гостя, – сказал Император и наклонился, чтобы прошептать ей. – Он декаду лет не видел дев, – прочитал по губам Люциан, и на алых губах Лилит появилась смущённая улыбка, но молодого паладина это не смутило, он и без этого не может промолвить слово.
– Прошу прощения у вас, молодой паладин,