Другой ее молодой фаворит, Иван Шувалов, был одним из величайших меценатов своего времени, курировал академию художеств, создал московский университет… Став «ночным императором», жил достаточно скромно и даже от титула отказался. Просвещенный и тонкий был человек! Подобно отцу, она не знала границ в амурных делах. И даже при таких замечательных мужьях она не избегала мимолетных увлечений. Петрова дочь ценила в мужчинах и внешнюю эффектность, и умение петь, слагать стихи, красиво говорить. Все ее кавалеры были в той или иной степени неординарными личностями. По крайней мере, петь умел и любил едва ли не каждый из этого великолепного отряда.
Кстати, Елизавета не забывала бывших фаворитов – даже тех, с кем была близка задолго до восшествия на престол. Всех она щедро одаривала по старой памяти.
Ее правление по праву считается достаточно успешным для России. Но, как водилось в XVIII веке, заговоров и интриг хватало и в её эпоху. Что касается войн – она старалась их избегать, но, в конце концов, решила принять участие в затяжном и кровопролитном всеевропейском противостоянии, вошедшем в истории как Семилетняя война.
В Петербурге шла серьезная борьба нескольких политических партий. Канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин выступал за союз с Англией и Австрией. Главным противником России он считал Пруссию и настороженно наблюдал за действиями Франции. Вторая партия выступала за союз с Францией и Пруссией. Там запевалой слыл влиятельный лейб-медик Иоганн Лесток, который занимался политикой больше, чем медициной и умел находить подход к императрице. Его сторонниками были и некоторые высокопоставленные коренные русаки – например, вице-канцлер Михаил Воронцов и генерал-прокурор Никита Трубецкой.
Но вопрос участия России в Семилетней войне решали не они. Здесь в большей степени сказались «капризы» самой императрицы…
В Семилетнюю войну Елизавета вступила, главным образом, чтобы умерить амбиции прусского короля Фридриха II, вполне резонно прозванного Великим. Чем же он ее прогневал? Елизавета была, в известном смысле, ханжой. Позволяя себе различные шалости, она, в отличие от отца, постоянно посещала богослужения, помогала церкви и считала это надежной «индульгенцией» от обвинений в безнравственности. А о Фридрихе ходили ошеломляющие слухи… Философ на троне, он не покровительствовал ни одной конфессии и не слыл богобоязненным агнцем. К тому же, до Елизаветы доходила молва о гомосексуальных увлечениях вечного прусского холостяка. Скорее всего, молва не преувеличивала, хотя эротические приключения никогда не были для Фридриха