Уйти. Остаться. Жить. Антология литературных чтений «Они ушли. Они остались». Том III. Антология

педагогический институт, в котором учился до апреля 1983 года. С августа 1985 по октябрь 1986 года воевал в Афганистане. Инвалид войны. В 1987 году восстановился в институте. Участвовал во Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Северной Корее (1989). Работал сантехником, плотником, кузнецом, газосварщиком, аккумуляторщиком, обрубщиком сучьев, журналистом, библиотекарем, учителем. Стихи публиковались в журналах «Знамя», «Урал», «Истоки», «Антологии современной русской поэзии Башкортостана», местной прессе и др. Выпустил книгу «Человек-перекрёсток» (Уфа: Башкирское книжное издательство, 1992). Умер в Магинске. После смерти вышла подборка стихов в журнале «Волга» (1998, № 9), книги «Пятое измерение» (Уфа: Китап, 2000) и «Афганская ночь: Очерки, стихи» (Уфа: Уфимский полиграфкомбинат, 2003).

      © Наследники Александра Банникова, 2023

      Против течения своей крови

* * *

      Против течения своей крови я гребу —

      молчу.

          (Язык висит по-щеньи.)

      Ломают пальцы спичку, как стрелу,

      дрожа от холода и пораженья.

      Против течения своей крови я гребу —

      иду.

         (А впереди душа, будто стена.)

      С натоптанной тропиночки сбреду,

      пусть говорят:

             сошёл с ума.

      Против течения крови…

            Чтоб не сцапали,

      я не иду.

            Я прячусь в камышах

      запретов —

            знаков восклицательных.

      Но всё равно – туда ушла душа.

      (Наверное, надо вскрыть свои вены

      и крови задать течение верное).

Перед казнью

      Неустанно маятник тикает.

      Звук растёт,

            как растёт дыра.

      В этой комнате очень тихо.

      Там —

          враг.

      За окном бродят кошки чёрные,

      воплощением мыслей чьих-то.

      А по небу,

            будто по коже,

      кто-то болью огненной чиркает.

      А когда на дверях

            засов лязгает,

      то в луче,

            кое-как заалевшем,

      будто дети,

            песчинки отплясывают

      безмятежно.

            Безмятежно.

      И мелькает в глазах его страшное.

      К воспалённому

            будто

            окну

      приник кто-то ждущий

            и страждущий

      и ушёл,

            устав,

            себе вглубь.

На ладони

      Солнце мертво

            пересохшим соском.

      Извитые горы,

            как лобные доли.

      Дорога,

          машина,

            высокий висок —

      как на ладони.

            На чьей-то ладони.

      В рожки магазинов

            тревога упрятана,

      и больше ни капли.

            Ни капли не взято.

      Перед глазами плавают пятна

      чужого

            и вязкого взгляда.

      Торопит дорога:

            медлить