– Наденька, быстро, я сказал! Денис уже здесь. Там труп, и надо…
Надя в ужасе зажмурилась и дернула себя за волосы. «Нет! Нет! Только не это…» Конец фразы дяди Тома она даже не дослушала, оглушенная информацией о трупе.
Когда дядя Том отключился, Надя обреченно потащилась в душ, где дала волю истеричным слезам. Через полчаса, не досушив толком волосы и облачившись в черный деловой костюм, она взглянула на свое отражение в зеркале. Ужаснувшись, замазала кое-как тональником круги под глазами и подкрасила ресницы. Обнюхав холодные сырники, которые пролежали в холодильнике несколько дней и стали похожи на камни, она выпила стакан кипяченой воды. Сунула ноги в остроносые лодочки, хлопнула дверью и понеслась к машине.
Мрачно взирая на галдящих во дворе детей, яркое солнце и белые облака, Надя напялила на нос темные очки и порылась в сумке в поисках ключей. Ключи оказались в машине, напоминая ей о том, что даже закончив юрфак с красным дипломом, сдав квалификационный экзамен и став младшим адвокатом, можно оставаться полной дурой и неудачницей.
Выезжая со двора, она заметила, как два мужика в фирменных куртках колдуют над воротами, а это значило, что днем следовало позвонить в управляющую компанию и узнать, где и как она может получить электронные ключи.
Стоп! Какие ключи? – Надю окатило холодом. Дядя Том ведь сказал: там труп… Вот, собственно, и все – нашлась пропажа. И Кораблев в конторе, а это значит, что он, как и обещал, вернулся на место утром, чтобы найти сбитого Надей пешехода… Скоро ей не понадобятся ни ключи, ни остроносые лодочки, ни еще сто-пятьсот любимых вещей, книг и украшений… Что вообще можно будет взять с собой в камеру?! Зубную щетку? О боже…
– Надеюсь, дядя Том возьмется меня защищать, – всхлипнула Надя. – А все из-за тебя, Ржевский! Все из-за тебя… Шляешься со своими бабами! Заврался совсем! А я тебе верила! Верила…
Очередное осознание того, что ее бросили грубо, бесцеремонно и без объяснений, привело Надю в состояние бешенства. Словно в ней взыграла давно разбавленная цыганская кровь. Она и не подозревала в себе подобных чувств. Давал ли отец поводы к ревности, Надя не знала. Впрочем, подобное вообще не приходило ей в голову. Брак родителей был примером для нее, и будущее замужество стало бы естественным шагом, потому что их чувства с Ржевским виделись ей прекрасным продолжением ее образа жизни и внутренних принципов.
В офис «Рур, Чарушин и партнеры» Надя вбежала, лишь на мгновение задержав взгляд на вывеске. Николай Чарушин уже не встретит ее на пороге своего кабинета, не обнимет, не пожалеет, не отругает за небрежность или ошибку. Эти мысли в очередной раз заставили Надю пережить приступ невосполнимого горя. Она прошла школу «молодого юриста» под руководством своего отца и Томаса Рура, набила шишки и натерла дубовые мозоли на подушечках пальцев, но кто же знал, что ошибка, способная разрушить ее жизнь, кроется совсем в другом месте.
Собравшись с силами, Надя постучала в дверь и, дождавшись скупого «Войдите!», вошла.
– Томас Георгиевич, здравствуйте…