Он пришёл в себя сидя у костра тяжело дыша. Верхний край его щита был изрублен и превратился почти в решето, рука в которой он сжимал меч налилась свинцовой тяжестью. Один из гвардейцев лежал ногами в почти потухшем костре, отрубленная голова второго смотрела Сайрусу прямо в глаза, из темноты за его спиной раздавались стоны, сменившиеся булькающими звуками. Казалось, что человек захлёбывается во тьме. Луна вышла из облаков и вместе с её светом к Сайрусу пришла боль. Он только сейчас ощутил, что рукав его кожаной куртки пропитался кровью, кровь натекла также в левый сапог. «Где четвёртый?» – подумал Сайрус с вялым интересом. Лунный свет пробежал по полянке и он увидел четвёртого. Рыцарь полз от костра к своей лошади, оставляя за собой кровавый след, издавая тихие стоны. Сайрус тяжело поднялся, подошёл к нему и вонзил меч ему в спину, чуть правее позвоночника. Гвардеец дёрнулся и затих. Сайрус повернулся и увидел, что около костра стоит огромный белый волк и смотрит на него, какими-то разумными, почти человеческими глазами. Сайрус спрятал меч в ножны и пошёл прочь от костра, скоро он наткнулся на свою лошадь. Молния покорно стояла, ожидая пока он заберётся в седло. В голове у Сайруса мутилось, он думал, только о том как бы не свалиться с лошади. Он слегка тронул поводья и Молния деловито затрусила обратно в деревню. Сайрус покачивался в седле, периодически он терял сознание и с ужасом думал, что если упадёт, то так и умрёт здесь во тьме совершенно один. Почему-то именно сейчас он думал о Лалатине и Фрее, даже об этой хамоватой Фрее, о её шраме через всё лицо, о её большой груди. Эти мысли позволили ему продержаться какое-то время. Потом он сосредоточился на боли в руке и ноге, она стала дёргающей, рука пульсировала, Сайрус стал вспоминать, не потерял ли он свой щит. Это было бы обидно, ведь Лалатина так старалась, когда его расписывала. Он повалился вперёд и обхватил руками мощную шею Молнии. «Нужно держаться! Только нужно держаться!» – думал он.
Лукас Синт поворошил сапогом угли костровища. К нему подошёл молодой рыцарь и сказал:
– Лошади убежали, сир. Волки, – он смущённо замолк.
– Вижу, – процедил Синт сквозь зубы. Он огляделся, на примятой траве, ставшей коричнево-бурой