Баталин одобрил идею без особого энтузиазма. На заводе мне удалось найти людей, действительно болеющих за дело, которые с радостью взялись за выполнение моего плана. Договориться с Куйбышевским заводом о поставке необходимого количества катализатора оказалось делом техники: уже в апреле 1977 года восемь тонн катализатора были привезены и загружены в реактор.
Моей гордости не было предела. Несомненно, разработали катализатор мы вместе с Баталиным. Но внедрение на Волжском заводе подготовил я. Мне подчиняется достаточно большая пусковая бригада. На заводе выполняют все мои рекомендации. Чем я не шеф? Не думайте, я ни в коем случае не противопоставлял себя Баталину, но я поставил себя вровень с ним: он шеф и я шеф. По какой-то причине пуск реактора отложили на четыре дня. Наступили дни вынужденного безделья. Баталин не собирался приезжать на испытания – он был уверен, что я сам справлюсь с поставленной задачей. А новоиспеченный шеф перестал нормально спать. Мне все время снились кошмары – подали сырье, а изопрена нет, – и я просыпался в холодном поту. После трех-четырех сигарет засыпал – и снова какой-нибудь кошмар на производственную тему.
Вдруг за день до пуска на заводе появился Баталин. Увидев его, я почувствовал огромное облегчение. Если последние четыре дня, измученный бессонницей, я не ходил, а с трудом волочил ноги, то тут меня будто накачали гелием. Я не ходил, а летал между цехами и центральной заводской лабораторией, с воодушевлением выполняя то, что положено делать за сутки до пуска.
Вечером после ужина я лег спать и проспал до утра без кошмаров и жутких сновидений. Даже во сне я чувствовал, что вместо открытого и простреливаемого со всех сторон поля оказался за надежной спиной своего шефа. Нет, я вовсе не собирался прятаться за Баталина. Но количество неприятностей, которые могли упасть на его голову и на мою в случае неудачного пуска, было неравным. При провале внедрения Олег Ефимович, с учетом его плохих отношений с дирекцией института, скорее всего, потерял бы место заведующего лабораторией. А мне, наверное, достались бы неприятный разговор в одном из высоких кабинетов и потеря имиджа способного научного работника как в глазах коллег, так и в собственных, что немаловажно. Иногда потеря уверенности в своих силах даже хуже потери работы.
Так или иначе чаша, которую пришлось бы испить после неудачи Баталину, была бы больше моей, а само питье – горше.
После этой истории я понял, что я еще не шеф. Шефу не нужно прятаться за кого-нибудь, и ему комфортно на самом простреливаемом участке. Не улыбайтесь – мной впоследствии это было много раз проверено.
Шефом я стал через несколько лет, когда почувствовал, что могу быть надежной – подчеркиваю, надежной – спиной для моих сотрудников. Лет тридцать я работаю руководителем, и, честно сказать, иногда так