– Это который жил навстречу, из будущего в прошлое?
– Глупости, к «встречным» он отношения не имеет… ну, не больше, чем все мы, «встречные» мгновенны и безымянны, с ними сталкивается всякий, дурные или счастливые предчувствия, вспыхивающие иногда в тебе, это перехлёст с ними, живущими навстречу. Но не Мерлин. Мерлин был пророком-работником, он не подглядывал будущее, он его устраивал. Не он один, был у них ещё боян Мирдин и поп Амброзий, без устали они выделывали небесную шкуру Британии под господство в христианском мире и великую славу… Н-да…
– Из чего?
– А вот из этого самого «ничего». Что оно такое, это «ничего», я тебе, хоть ты и не вместишь, открою.
– Забавно.
– Ещё как. Ничего – это и есть всё. Не одно будущее за занавеской, не два, не сто, не много, и не очень-очень много. Там их, – чёрт поднял вдруг покривевший и обросший белёсыми волосами палец к потолку, – там их бесконечно много. Там абсолютно всё, что только может прийти в голову. В том, конечно, числе, – опять сделал многозначительную паузу, – и то, которое пришло в твою голову. То есть ничего ты не угадывал, ничего Он тебе не подсовывал… Не Он тебе, а ты Ему… вот и вся тайна. Ты изъял из нети, а Он только отвердил.
– А что ж ты сам из нети не изымаешь тебе нужное?
– Издеваешься, брат… Мне творить нечем, образ создать – душа нужна. Да не простая, а к земле и небесам одинаково притёртая, вроде твоей, видели мы, сколько молельщиков по всей Цепи за неё хлопочут, иначе зачем было за тридевять земель и ходить.
– Да вы тоже столько их нахапетили!
– Это так. Но – чужие души-то. Иногда, знаешь, лучше совсем без души городить, чем с чужою. Слаще, спору нет, так сладко, как вам… – не буду, не буду… но на том ведь и край.
– Так что ж ты тут? Зачем? Какой твой интерес в моём образе?
Полкан вздохнул: ну, не объяснить ему за один раз устройство мира и его часть работы по поддержанию этого устройства, ещё двинется с глузду, бедолага, легче доигрывать беса.
– Есть интерес. Много крови видишь на краешке его, миллионы душ вразлёт, славная охота. Нам ведь тоже пища нужна.
– А если я задумаю без крови?
– Задумает он… Нет, брат, ничего ты безкровного не задумаешь, потому что крепче меня знаешь: лучше пусть течёт, чем гниёт – это во-первых. Но главное-то – во-вторых!.. То есть, оно бы должно