Дети, кстати говоря, выросли и унаследовали отцовскую тягу к творчеству. У Льва и Веры энергия и амбиции били через край. Оба поступили в Училище живописи, ваяния и зодчества (то самое, которое не довелось закончить их отцу). Чтобы заниматься рисованием, им требовались помещения, да и сам Франц Осипович привык к тому, что его мастерская расположена дома, тем более что зачастую работал он там по двадцать часов в сутки. К тому же, восполняя недостаток академического образования, Шехтель выписывал много специальной литературы, и его библиотека постепенно разрослась. Пришло время обзаводиться новым жилищем.
Ф.О. Шехтель. Фото конца 1900-х гг. из семейного архива К.С. Лазаревой-Станищевой
Построенный в 1909 году, дом Шехтеля на Большой Садовой очень оригинален во многих отношениях. Проектируя особняк в своей излюбленной манере «изнутри наружу», зодчий так мастерски обыграл нюансы планировки, что они с гармоничной естественностью нашли отражение в композиции фасада. Портик с четырьмя колоннами напоминает ампирные московские особняки начала XIX века, но характерная для модерна асимметрия отчётливо говорит о том, что здание построено на сотню лет позже.
Как и «замок» в Ермолаевском переулке, дом на Большой Садовой в биографии мастера явился неким рубежом: в первом случае Шехтель открывал для себя модерн, нащупывал первые подступы к новому стилю, во втором – как бы прощался с ним. Он не мог не чувствовать, что в обществе угасает интерес к лёгкой и прихотливой стилистике ар-нуво, что возникающие запросы частично удовлетворяет зарождающийся конструктивизм, но художественные поиски наступившего века ещё только начинаются.
Общаясь с заказчиками и слушателями старших классов Строгановки, где Франц Осипович продолжал преподавать, невозможно было не осознать неизбежность грядущих перемен, но перемены эти Шехтеля не тревожили. В своей способности идти в ногу со временем и точно угадывать вектор развития искусства он не сомневался – и напрасно…
Первый звоночек прозвучал, когда обнаружилось, что Вера и Лев увлечены футуризмом и совершенно искренне отрицают традиционную систему художественных ценностей, а он, их отец, столь же искренне не понимает, как можно создавать новое, не опираясь на опыт предшественников. Второй сигнал был не таким простым, зато более мучительным. Появилось смутное ощущение утраты. Как будто некое шестое чувство, всегда служившее ему, перестало работать. То, что прежде приходило к нему легко, словно бы само собою, теперь приходилось искать – мучительно и зачастую безуспешно.
Участвуя в конкурсах, всё чаще приходится не поздравления принимать, а самому поздравлять молодых коллег, предложивших варианты более яркие, чем у него, – как получилось это у Алексея Щусева, покорившего жюри тем, что он украсил свой проект вокзала башней, похожей на казанскую башню Сююмбике.
Ещё поступают предложения от старых