Со второй попытки я все же открыла глаза, и меня встретила совершенно незнакомая комната. Стены окрашены черным, высокие потолки практически того же оттенка, деревянный темно-серый пол идеально сочетался с основным цветом комнаты. Интерьер минималистичный и современный: мебели не так много, только двухспальная кровать, прикроватные тумбочки с лампами, деревянный стол в углу и мягкое кресло напротив. Из окон с правой стороны, которые служили основным источником света, открывался панорамный вид на город. В комнате три двери, ведущие, по-видимому, в гардеробную, ванную и на выход, и, кажется, все были закрыты. Я здесь заперта?
Где я?
Место мне незнакомо, и это до чертиков пугало. С каждой секундой, проведенной в этой комнате, паника нарастала.
Дикая боль в затылке отвлекала от изучения пространства вокруг. Когда я приложила руку к пульсирующему болью месту, пальцы нащупали на затылке шишку, которая, судя по всему, и вызывала мучительную боль. Волосы в этой области липкие и, как оказалось, в крови, окрасившей мои пальцы. Желудок скрутило от тошноты, и, рванув покрывало, я собралась было побежать в ванную комнату, но тут увидела свое платье. На нем практически не осталось ни чистого места, ни белого цвета, его полностью вытеснил алый. Иных повреждений, кроме того, что я обнаружила на голове, я не видела, да и боли больше нигде не чувствовала, но высохшая кровь покрывала платье спереди в области талии и ниже, на длинном подоле из атласа. Я смотрела на себя, на беспорядок, что устроила в чужой кровати, на свои ноги, покрытые ненавистным красным цветом, и тогда вспышка смутных воспоминаний вдруг ослепила мое сознание.
Свадьба в соборе. Данте в костюме и его незавершенная клятва. Взрыв и выстрелы. Крики, плач, мольбы о помощи. Кровь. Много крови и тела. Мама…
О боже…
Их больше нет.
Моей мамы и Данте больше нет.
– Нет! Нет! Нет!
Пронизывающий вопль вырвался у меня из груди, когда воспоминания о том кошмаре нахлынули с новой силой. Крик, в котором смешались ужас, боль, отчаяние и горе, разорвал тишину в комнате.
Эта кровь принадлежала не мне. Она принадлежала Данте. Моему покойному жениху. Я начала тереть кожу, пытаясь убрать с нее кровь, но она засохла. Все было в ней. Она впиталась в мою кожу и засохла под ногтями. По лицу каскадом скатывались слезы, но я не могла стереть их, не испачкав лицо. Паника переросла в истерику. Все тело болело, в груди давило. Мне стало нечем дышать. Грудная клетка сжималась с такой силой, что мне хотелось вырвать легкие из груди, лишь бы глубоко вздохнуть.
– Нет! Это все кошмар! Это невозможно…
Я окончательно сбросила с себя покрывало, спеша покинуть это место, снять с себя это