– Я не знаю. – Я смутилась, совершенно запутавшись.
– Существо умирает тогда, когда умирает его память, – громче произнес он, остановившись напротив и глядя на меня сверху вниз, – потому что оно становится совсем другим. Известные мудрецы задавались этим вопросом и многими подобными. Например, Вольные не теряют память – только эмоции. Однако при этом нельзя сказать, что они остаются теми детьми, какими их запомнили. Вольные умирают для семьи, а семья – для них. Из-за их потери эмоций теряется родственная связь, но память всегда остается с ними. Ситуацию с Вольными так и не отнесли к болезни солнца, потому что это не болезнь, а выбор духов. Но все признали, что они тоже умирают, пусть и совершенно иначе. Когда первые Вольные только появились, подобные вопросы поднимались в обществе повсеместно. Их рассматривали всесторонне, строили теории, предположения, фантазировали.
Волтуар совсем широко заулыбался, вовсе утратив схожесть с правителем. Я пыталась отвести от него взгляд, опустить голову, отвернуться, но не получалось. Странное состояние: когда пристальное внимание со стороны пробуждает твое собственное любопытство. Волтуар долго молчал, рассматривая мое лицо, а затем склонил голову набок и с той же широкой улыбкой продолжил говорить:
– Бурно и недолго обсуждалось нелепое предположение, что в Фадрагосе может появиться тот, кто будет все помнить, не лишится эмоций, останется в здравом уме, однако при этом умрет, продолжая жить. Никто даже не смог придумать ситуацию, чтобы все условия были учтены.
Волтуар присел на корточки передо мной, а я все же отвела взгляд от его глаз и тихо произнесла:
– Я не умерла.
– Не для всех. Станешь это отрицать?
Я сжала кулаки, цепляя ногтями бархатную обивку дивана. Елрех рассказывала, что правителей воспитывают так, чтобы близкие не могли повлиять на их правление. Они любят родных, но отдалены от них. И все-таки Волтуар должен понимать, как мне больно слышать о том, что мои родители могли меня похоронить.
– А что случается с теми, кто умирает ночью? – перевела я неприятную тему разговора на менее неприятную. – Солнце умирает, и проводника душ не остается.
– Мы не знаем, – нахмурился он. Шумно вздохнул, поднялся и стал медленно расхаживать по кабинету, сцепив руки за спиной. – У каждой расы и у каждого региона свое поверье. Многие из нас делают все, чтобы встретить смерть с солнцем. Хуже, если небо затянуто тучами – значит, солнцу не удалось забыть, либо оно вспомнило прожитую жизнь. Тогда великие духи Фадрагоса заступаются за нас. Не все мы виновны в гневе солнца и ненависти луны. Шиллиар плачет, чтобы остудить землю там, где солнце запомнило больше всего злодеяний.
– А если дождя долго нет? Разве это не плохо?
– А почему должно быть плохо? – остановился Волтуар и уставился на меня.
– Почва должна напитываться водой, чтобы был урожай, – пожала я плечами.
– У