– Мой сын принес вассальную присягу регенту. Захват его территорий – это его дело, ничем нас не задевающее…
Не поднимая на герцогиню глаз, чтобы не выдать себя, Экуй неловко повёл плечами.
– Я не слышал больше того, о чем уже рассказал вашей светлости. Епископ говорит об этом только с герцогом Филиппом, а донесения шпионов, которые попадают мне в руки, слишком разрознены, чтобы понять весь замысел – порой они доносят даже о жизни самых обычных семейств…
– Каких, например?
– Мне запомнился только господин Арк, переехавший из деревни Домреми в замок Шато д'Иль.., – Экуй сглотнул, соображая, не слишком ли много сказал, и поспешно добавил: – Но это всё, что я о нем знаю…
– А что вы об этом думаете?
– Только одно, – теперь преподобный поднял глаза и открыто посмотрел на герцогиню, – готовится новое злодейство, которое следует предотвратить, потому что готовят его слишком тайно, очень тщательно и дело это напрямую связано с интересами герцога Бургундского, которого я тоже ненавижу, потому что именно он посадил Кошона епископом в Бове!
Мадам Иоланда в ответ промолчала.
Со странным выражением на лице она смотрела на Экуя и слушала, ничем не выдавая, ни своего интереса, ни его отсутствия. Только иногда её правая бровь еле заметно вздрагивала, как будто герцогиня, из последних сил сдерживалась, желая обменяться взглядами с рыцарем, но не делала этого, чтобы не выдавать своих эмоций постороннему
– Почему мы должны верить вам? – спросил рыцарь, тоже не спускавший глаз с лица преподобного.
– Мой отец погиб при Азенкуре, – ответил Экуй после паузы.
– Это не мешало вам, достаточно долго служить Кошону.
– Чтобы предать, нужно быть уверенным, что предаёшь того, кто этого заслуживает. Только любовь вспыхивает в одночасье, ненависти нужно время.
– И как вы мыслите теперь свою дальнейшую жизнь? – холодно спросила мадам Иоланда.
Экуй пожал плечами.
– Если ваша светлость не сочтёт меня достойным доверия, я могу вернуться к Кошону и понести любую заслуженную кару. Только, не думаю, что до ваших ушей дойдет слух о секретаре Бовесского епископа, тихо удушенном в подвале какой-нибудь тюрьмы, и сомнения, как были, так и останутся… Вы можете заключить меня под стражу здесь и посмотреть, как будут развиваться события, а потом решить вопрос о доверии… Я не знаю, мадам. Моя дальнейшая жизнь теперь ваша. Распоряжайтесь ей, как сочтёте нужным. Вряд ли я смогу сделать больше того, что уже сделал, но, если желание быть полезным чего-то стоит, оно тоже ваше.
Экуй замолчал, ожидая приговора. Но мадам Иоланда продолжала рассматривать его, ничего не говоря. Звуки, которые