Странный пассажир сидел между мной и вторым пилотом, но я четко видел спокойное лицо второго пилота.
«Еще бояться не научился», – подумал я о нем.
«Еще не успел испугаться, – ответил на мои мысли мой странный собеседник. – Времени всего ничего прошло. В одном цилиндре из девяти один раз обе свечи не сработали! Да это в тридцать раз меньше секунды. А истерика! Боже мой, что делать?! Лети давай! Люди в Одессу опаздывают. Нужно еще по магазинам пробежаться и вечером домой, в Киллию. Ты и повезешь последним рейсом. Ну хорошо, пусть будет крайним».
Странный пассажир поднялся, убрал струбцину, на которой мостился, как заправский штурман Ан-2, между пилотских кресел, и пошел в салон.
Я посмотрел на часы. Три минуты полета. Секундная стрелка отпрыгнула с 12, обозначив наступление следующего мгновения привычной реальности. Вместе с реальностью в кабину ворвалась 110-децибельная тишина ревущего мотора.
«Сейчас тебе станет полегче», – еще раз подумал я и поставил рычаг газа на номинал.
«Нужно будет сказать техникам, что мотор потряхивает», – это я уже второму пилоту.
«Да вроде нормально», – пожав плечами, ответит тот.
Действительно, что тут страшного? Один цилиндр один раз в одном из 2100 оборотов в минуту не сработал. Теперь-то вон как сладко поет. И нет лучшего звука и надежней опоры, чем эта мелодия, на которую писали слова и Экзюпери, и Бах. Ричард, конечно. Это мелодия работающего двигателя одномоторного самолета. Вон уже впереди соленое, еще соленое, озеро Сасык, и море уже угадывается. Теперь бережком до самой Одессы.
«Что же я не спросил этого странного товарища?..»
Я оглянулся в салон и посмотрел на странного пассажира. Увидев мой взгляд, он отвернулся к иллюминатору, даже не изображая, что ему интересно, что же там за иллюминатором.
«Хорошо, тогда что же нужно для того, чтобы летать безопасно?» – я мысленно сформулировал свой вопрос, ни на секунду не сомневаясь, что вопрос дойдет до моего недавнего визави.
Он не удостоил меня не только взглядом, но даже не повернул голову в мою сторону.
«Для того чтобы летать безопасно, нужно всего-навсего желать этого. Нужно хотеть летать безопасно!»
«И все?! Это все, что ты можешь сказать?! Кто же не хочет летать безопасно? Если бы то, что ты говоришь, было бы правдой, то уже лет восемьдесят не было бы ни одного происшествия в полете, за исключением войн и испытаний!»
«Ну войну понятно, почему вспомнил. А почему при испытаниях неприятности в воздухе возможны?»
«Так там же другие задачи. Испытатели не безопасность конкретного полета обеспечивают. Они надежность самолета проверяют»
«Вот ты ответил на свой