– Эй, косой! Чего трясёшься?
«Мамочки!»
– Куда ты смотришь? Голову-то подними! Я здесь!
– Ой!
– Что, я такой страшный?
– Нет. Я подумал, вы – сова.
– Сова? Хе! Не беспокойся, совы тоже там будут. А я Чижик по прозвищу Пыжик. Знаю, знаю, прозвище глупейшее. Но что поделать, положение обязывает.
– А вы откуда будете?
– Как откуда? С Фонтанки я.
– Где это?
– Тут рядом. Ты, значит, тоже новенький?
– Откуда вы знаете?
– Да мечешься вдоль ограды, сразу ясно, не знаешь, куда идти. Давай налево и до конца. Я же сказал – налево!
– Извините, это всё нервы.
– Стой, раз-два. Кру-угом!
Заяц послушно повернулся и застыл перед распахнутыми воротами. Впереди, насколько хватало глаз, тянулась тёмная аллея.
– Т.т. уда?
Чижик-Пыжик присел на ограду и почесал клюв.
– Туда, брат.
Заяц прижал уши к спине и ступил на дорожку.
В это время четыре длинные, чёрные, страшные змеи ползли по Каменноостровскому проспекту.
– Как ты ссссказала, сссессстра?
– Я сссказала «тоссскливый»…
– Я бы сссказала «тусссклый»…
– Сссерый, сссумрачный…
– Безрадоссстный город…
– Душшшно…
– Поссспешшшим…
– Всссе ссспят.
– На моссст…
– Опасссно!
– Тишшше!
– Слышшшишшшь?
– Шшшшшш… – навстречу медленно поднялась огромная змеиная голова.
Большая змея покачнулась и открыла чёрную пасть:
– Ссспокойссствие. Ползите сссюда.
Змеи, словно загипнотизированные, последовали за извивающимся чудовищем, соскользнули, шурша, в воду Лебяжьей канавки и через секунду потекли по газону Летнего сада.
Голубь, дремавший на одной из голов квадриги Аполлона, вдруг вздрогнул, отчаянно замолотил крыльями и шарахнулся прочь. Он впопыхах взлетел на венец покровителя искусств и посмотрел вниз. За всю свою голубиную жизнь ему не приходилось видеть ничего подобного.
«Куда? Откуда? Куда? Откуда?» – загундосил он в недоумении.
Его привычное место между ушами огромного коня на крыше Александрийского театра вдруг ожило… Голубь взлетел…
Под ним шевелилась огромная тёмная масса.
– Тал, старина, ты ничуть не изменился!
– И ты всё такой же красавец, Терп.
– Привет, Мельп.
– Привет, Эрат.
– Какая сегодня чудесная ночь. Даже лучше, чем в прошлый раз.
– В такую ночь к поэтам прилетают Музы. Грешно спать!
– Надеюсь, что поэты всё-таки спят. Не хотелось бы снова кого-нибудь напугать, а, Тал?
– Всё не можешь забыть события столетней давности, Терп?
– Забыть? Тот господин точно на всю жизнь запомнил. Ха-ха-ха! – заржал Тал.
– Тал, ты неисправим. Смотри, чтобы сегодня без твоих выходок.
– Старый зануда Мельп… Поторопитесь,