И рыженькая девица опять заплакала.
– Вот беда-то, – сказала она, успокоившись, – я ему корзинку собрала, а хозяйка меня не пускает: мол, сейчас клиенты пойдут!
Шаваш задумался.
– А что ты мне дашь, если я отнесу корзинку?
– Розовую дам.
– Две розовых, – сказал Шаваш.
– Экий ты жадный, – сказала девица.
– Я не жадный, я голодный, – ответил Шаваш.
За распахнутыми воротами Четвертой Управы сверкал белый мощеный двор, и лаковые с желтыми ободками колонны бежали наверх, наверх, мимо статуи Парчового Бужвы к бронзовым, украшенным вставшими на хвосты драконами дверям. Красный полотняный навес трепетал над дальней половиной двора, защищая от яркого осеннего солнца писцов с дощечками и многочисленных посетителей, диктовавших им жалобы.
Труп был выставлен для опознания перед статуей: зевак было больше, чем мух в свинарнике. Шаваш заметил в толпе пятерых людей с укрепленной на шапке красной бумажной полосой. На полосе было написано «прошу справедливости». Это были просители, одетые так, чтобы судья их сразу увидел.
Вдруг запели флейты, засвистел губной гребешок: под тройною аркой ворот показался красный паланкин, украшенный почетными венками. С боков паланкин был обшит парчовыми звездами, впереди бежали слуги с палками, разгоняя народ. Из паланкина вышел высокий человек в длинном платье дворцовых сановников, прошествовал в сопровождении слуг к деревянному лотку с трупом; упал на землю и горестно зарыдал.
– Да это же императорский наставник Андарз! – прошептал кто-то рядом с Шавашем.
Шаваш раскрыл рот и стал смотреть. С мраморных ступеней управы поспешно сошел судья, лег на землю рядом и завопил от уважения к гостю. Они проплакали столько времени, сколько надо, чтобы сварился горшок каши.
Потом во двор спустился молодой чиновник в белой пятисторонней шапке, поклонился и произнес:
– Пожалуйте внутрь!
Шаваш смотрел на императорского наставника завороженно. Господин Андарз был стихотворцем и колдуном: одержал победу над западными варварами, засыпав их пылающими листьями; превратил одного чиновника в выдру; и однажды, когда государь пожаловал в его сад среди зимы, по просьбе государя устроил лето.
В общем, это был человек из тех, которых при жизни рисуют с двумя зрачками, а стихи его пели во всех харчевнях даже тогда, когда государыня Касия сослала его к ледяным горам.
Между тем Андарз и судья кончили плакать. Императорский наставник встал и брезгливо отряхнул песок с рукавов. Андарз и судья поднялись по мраморным ступеням; бронзовые двери закрылись. Из-за поднявшейся суматохи судья так и не подошел к просителям, несмотря на то, что красные полосы на шапках были очень заметны.
Шаваш подумал и пошел прочь из толпы. Через минуту он стоял с другой стороны управы, в маленьком загончике перед стеной, за которой держали преступников. В загончике скучало двое стражников. Один из стражников отобрал у Шаваша корзинку и сказал:
– Куда