Часами, скромно сидя в уголке гостиной, Каталина слушает игру господина Шопена. Звуки музыки заполняют всё вокруг и внутри неё. В тех звуках она слышит грустный шорох дождя над островом и весёлое пение птиц в виноградниках, шелест листьев над головой и нежный шёпот обещания… В них жизнь – другая, нездешняя, она пугает и… невыносимо влечёт Каталину…
Они покидают остров на маленьком пароме, везущем стадо свиней.
Аврора мечется между Фредериком, которому за минувшую зиму стало только хуже, и капитаном, недовольно высказывающим претензии: у господина заразная болезнь, по местным законам после него положено сжечь все вещи в каюте, а плата за провоз эти расходы не учитывает.
Морис и Соланж тоже больны – простудились в ненастной холодной Вильдемоссе. За ними присматривает Каталина. Она убежала из дома ночью. Вслед за музыкой…
***
Через несколько дней путешественники пересядут на французский военный корабль и вскоре благополучно причалят в Марселе.
Оставленный в горах рояль служители монастыря, опасаясь распространения заразы, сожгут вместе с другими вещами больного композитора…
Много лет спустя место, где останавливались Фредерик Шопен и Аврора Дюпен, станет главной достопримечательностью Майорки. В монастыре Ла Картуха майорканцы откроют музей Шопена и поставят там чёрное пианино. В Вильдемоссе туристам будут продавать романы Жорж Санд, переведённые на все языки мира.
…Каталина до глубокой старости проживёт в Париже, работая прислугой только в тех домах, где часто звучит музыка. До конца своих дней она ни разу не наденет мужского костюма.
Натюрморт в зелёных тонах
Ковыряя в скважине ржавым ключом, Изабелла Буевич шептала неприличные слова и пинала дверь мастерской. Старый замок не поддавался.
– Давайте, я попробую, – прозвучал за её спиной низкий голос.
Изабелла резко обернулась и окинула незнакомого мужчину профессиональным взглядом художника. Высокий, худощавый, загорелое лицо как будто высечено из тёмного дерева… нет, не грубым топором, а тонким клинком: два взмаха – острые скулы, ещё два – длинный, узкий нос; раз – высокий лоб, ещё раз – подбородок… Вот тут рука Творца дрогнула, и вместо более подходящей волевым чертам резкой, твёрдой линии получилась вялая, скошенная – так и тянуло взять карандаш, поправить очертание… Красавец? Ни с какой стороны. И совершенно не в её вкусе. Отчего же из глубины души вдруг поднялось это смутное волнение?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской