Я долго не решался. Метастазы
отчетливого страха драли грудь.
Твои глаза не звали – убивали
на месте, низвергая до экстаза
предсмертного. Чтоб шею не свернуть
себе, я подвергал тебя опале.
Но как спасешься, если суждено?
И шея была сломана. Давно.
Часть четвертая (17—20.02.96)
Шел тысяча шестьсот какой-то год
от богорождества по счёту мира,
который инкарнировал нас. Сиро
октябрь дотлевал. Гоняя взвод
своих рейтар по вязкой грязи плаца
сквозь занавесь дождя в одних мундирах,
чтоб служба не казалась медом, рот
в командном оре раздирая, братца
я матом поминал, поскольку он,
забыв о деле, укатил в притон.
Он, а не я, носил гвардейский чин.
Мне ж только подменять его нечасто
в его отлучки доставалось: к счастью,
служил в войсках лишь старший из мужчин
родов высокой крови. Те, кто – младше,
не призывались вовсе, но участье
в войне принять могли, явив почин
патриотизма, скажем, пышно. Брат же
порой и в годы мира слал гонца,
прося явиться – памятью отца.
И вот я стыл, пропитываясь вдоль
и поперёк слепой осенней влагой,
на полигоне, ради чести флага
фамильного страдая, в думах, столь
не подходящих к данной обстановке,
а именно: о музыке, – из фляги
потягивая виски. Алкоголь
приятно расслаблял. Рейтары ловко
учебный бой кончали. Тут – трубой —
с подачи чьей-то прозвучал отбой.
Я оглянулся. От дороги брат
верхом и в окружении охраны
галопом приближался. Слишком рано
он нынче возвращался, на мой взгляд.
Почувствовав тревогу, я навстречу
ему направил одра, протараня
кусты бурьяна хлёсткого, подряд
в уме перебирая быстротечно
причины братьей спешки. Лишь одна
могла быть верной: началась война.
Мысль подтвердилась: скоро суток семь,
как силы неприятеля ломили
в пределы королевства, милю к миле
осваивая в натиске, совсем
подмяв под лапу замки побережья
по тупости изнеженных извилин
владельцев их, что вборзе смылись все,
не оказав отпора. Так, небрежно
скатившись к панике, а там – поддавшись ей,
страна лишалась четверти своей.
Спасая положение, престол
в порядке срочном выдвинул заслоны
гвардейского резерва. Но филоны
в генштабе – величайшее из зол! —
просрали всё на свете, и противник
по-прежнему стремился неуклонно
к столице. Столь внушительный укол
заставил короля оперативно
начать мобилизацию. Мой брат
примчался сам, чтоб сколотить отряд.
Часть пятая (1—11.03.96)
Задержки