Хриплый голос Армстронга гулко заполнил весь зал:
– Элла, прости… У нас мало времени, мы должны объяснить Саше, зачем мы здесь… Саша! (Сотни бутылок звякнули, люстры закачались, воздух стал горячее.) Даша не слишком виновата… Мозги врачей окаменели, перестали выполнять свои функции. При таких условиях, в какие они попали, равнодушие и безразличие – единственное спасение… Врачи не понимают, что они сломлены, что их нужно спасать… В них гаснет творческая искра, они становятся счётными машинами… Мозги забиты министерским, удушающим дерьмом, мозги повреждены, и их нужно прочистить, чтобы вернуть к жизни… Вот именно для этого, мы и находимся здесь… Кому-то из людей мы обязаны объяснить свой визит… И мы выбрали тебя! Ты близкий нам человек, ты музыкант, ты часто слушаешь нас, ты понимаешь, что и как мы делаем, поэтому процесс очищения произойдёт в твоём присутствии… Смотри!
В зал медленно вошла эндокринолог Дарья Сероглазова. Было видно, что она находится как бы в полусне, и совершенно не понимает, что с ней происходит.
– Она тоже нужна! —сказал Армстронг. – Начали!
В руках у него появилась труба, он приложил её к губам, и нежнейшие звуки полетели к Небесам! Грянул мощный, пробуждающий жизнь тела и мозга, оркестр! Запела Элла! И всё это сплелось в такое поразительное, потрясающее явление искусства, призывающее к очищению, правде, чести, и любви, – что мы восторженно ему подчинились и поднялись выше самых высоких гор мира! Очищение- здесь! Поднялись и огляделись: синий бескрайний простор! Город внизу… И неожиданно, совершенно ошеломив нас, весь он покрылся белыми, жёлтыми, розовыми цветами! Они росли, поднимались к солнцу, и, наконец, с нежностью и благоговением растворились в нём!
– Всё! – крикнул Армстронг, и мы очутились в Елисеевском, в винном зале, рядом с моей любимой бутылкой…
Доктор Сероглазова плакала:
– Луи, что ты сделал со мной! – захлёбываясь, и едва держась на ногах, сказала она. – Мне стыдно за всё! Я не хочу больше быть врачом! Возьми меня с собой, Луи! Ты даришь людям счастье, а я нет! Я больше так не хочу! Луи! – Даша заплакала ещё сильнее, ещё отчаяннее, и случайно, до крови, оцарапала себе щёку ногтями.
Фитцджеральд подошла к Даше, обняла её, и сказала:
– Я забираю тебя к себе! У тебя есть душа,