Но все бесполезно. Здесь недостаточно места, а я не отличаюсь гибкостью. Мое плечо плотно прижато к запасному колесу. Рука, на которой я лежу, онемела, и каждый раз, когда я переношу свой вес, к ней приливает немного крови, а следом появляется ощущение огненных булавочных уколов. Снова и снова сгибаю пальцы, пытаясь усилить кровообращение, но мои движения ограничены.
Несколько секунд я лежу неподвижно, восстанавливая дыхание.
Мне не стоит удивляться. Этот момент – следствие всей моей жизни. Каждое неправильное решение, каждый необдуманный поступок привели меня сюда. Я не питаю никаких иллюзий относительно того, что со мной произойдет. Я буду мертв еще до того, как закончится ночь. Я задумываюсь о своей семье. Станут ли они скучать по мне?
Простите. За все.
Я не ангел, и за свою жизнь натворил немало плохого. Единственный раз я принял верное решение, единственный раз я отстаивал то, что правильно, и я нахожу иронию в том, именно этот выбор убивает меня. О чем я только думал? Чего надеялся добиться? Мысль о том, что я превращусь в порядочного человека, смехотворна. Совокупная тяжесть моих грехов слишком велика, чтобы ее можно было уравновесить.
Я безнадежный случай.
Машина накренилась и подпрыгнула; скорее всего, это значит, что мы съехали с асфальтированной дороги. Уже недолго. Оставшееся мне время исчисляется в минутах. Нервный пот выступает у меня подмышками, и я чувствую запах собственного страха. Не знаю, почему я боюсь. Не то чтобы я лишаюсь богатой, полноценной жизни – говоря по правде, я едва справлялся в последние дни, влача жалкое существование. Что я теряю?
Машина остановилась, двигатель заглушен. Несмотря на мои попытки встретить свой конец спокойно, желчь подступает к горлу, и я начинаю дрожать – не мелкой дрожью, а унизительной, сотрясающей все тело.
Моя жизнь, вероятно, была дерьмовой, вот только я все равно не хочу умирать.
Хватит!
Уважать меня не за что, но по крайней мере я могу умереть, сохраняя достоинство. Я не хочу встретить смерть хныча и в слезах. Я могу хотя бы напоследок попытаться показать класс и повести себя, как мужчина!
Я слышу, как открывается багажник. Влажный ночной воздух обдувает мою покрытую потом кожу, вызывая мурашки на руках. Звучит голос:
– Вылезай.
– Пожалуйста! – слышу я свою мольбу, будто я и без того недостаточно унижен. Имей хоть немного гордости! Но первобытный инстинкт самосохранения пересиливает мое желание вести себя достойно. Я не могу его перебороть.
Я слышу, как щелкает складной нож. Ужас переполняет мое сердце, которое я не в состоянии контролировать, потому что оно трепещет, как безумная колибри. Но меня не бьют ножом – он разрезает веревки вокруг моих лодыжек. Я двигаю ногами, ощущая прилив горячей крови в свои оживающие ступни. Я бы хотел пнуть его прямо в гребаное лицо, но я ничего не вижу, а после по меньшей мере часа, проведенного в багажнике в скрюченном положении, мои ноги слишком слабы.
Наволочку срывают с моей головы. Я глотаю свежий воздух, словно побывал под водой.
– Вылезай, на хрен, из багажника!
Я слышу лай собак – больших собак. Одна начинает выть, и остальные присоединяются к ней, подобно стае, готовой к охоте. От этого тонкого звука волосы на моем затылке встают дыбом, а внутри все сжимается от страха. Это недружелюбные домашние животные – это голодные звери, готовые при первой возможности разорвать в клочья меня или друг друга.
– Шевелись! – рявкает он.
– Зачем? – Я обретаю дар речи и надеюсь, что мой голос не выдает, насколько я испуган. – Ты все равно убьешь меня.
– Потому что, если ты этого не сделаешь, тебе будет очень больно.
Я видел его в действии. Это не пустая угроза. Чтобы доказать свои слова, он тычет в меня кончиком ножа. Острие впивается мне в плечо. Я чувствую, как кровь течет из раны и теплой струйкой ползет по моей руке.
Я свешиваю ноги через край и принимаю сидячее положение. С руками, все еще связанными за спиной, задача требует усилий, и я тяжело дышу. Замираю в таком положении на несколько секунд, вдыхая ночь и то, что наверняка станет моими последними мгновениями на этой земле.
Надо мной нависает тень сарая. Я смотрю на небо и замечаю Большую Медведицу. Мои чувства обостряются. Звезды кажутся ярче, а запах сосны в воздухе резче. Облака заволакивают луну, затемняя летнюю ночь.
– Иди! – Он будто лает команду, звуча так же злобно, как и собаки.
Я колеблюсь, тогда он вытаскивает пистолет из кармана и машет им в сторону сарая. Я переношу свой вес на ноги и встаю. Мои колени трясутся, тем не менее я контролирую их. Первые несколько шагов неуверенны, однако по мере того как я двигаюсь, они становятся тверже. Бросаю взгляд на лес за сараем, размышляя о бегстве.
Разве мне есть