И когда он вошел, Застенкер, за долгие годы привыкшая к периодическим истерикам Каркотуба, спросила спокойно, но ледяным тоном: «Что случилось, Терентий Карлович? Почему вы отказываетесь ехать по точкам?»
«Да как же, Муза Мордехаевна, – залепетал бедняга, – я не отказываюсь, но маршруты очень уж кривые, сейчас пробки, мы не сможем выполнить за сегодня все заказы…»
«Нет, ну а как?», – холодно произнесла Застенкер.
«Да я понимаю. Что надо, Муза Мордехаевна», – упавшим тоном произнес Каркотуб.
«Надо, Терентий Карлович», – резюмировала Застенкер, убирая пустую миску в огромную кожаную сумку.
И видя, что старик уже не сопротивляется, добавила: «Идите, идите, работайте, Терентий Карлович».
Чуть не плача, Каркотуб вывалился из кабинета Застенкер, подошел к водителям с поникшей головой и тихим голосом сказал: «Ребятки, надо попытаться развезти все… Пойдемте…Пойдемте…»
Водители, тоже притихшие, потянулись на улицу.
Скоро в «менеджерской» стало тихо-тихо.
Было слышно даже, как у Эльжбеты Овечкиной, не поевшей с раннего утра и из-за огромного количества накладных не успевшей по этой же причине и пообедать, заурчало в животе.
Внезапно послышались грохот и неприличное слово. Дамочки удивленно оторвались от документов.
Эта эскапада принадлежала Веронике Быстровой, которая, несясь из соседнего помещения с документами для Хвостова, зацепила ногой о порог и чуть было не растянулась на полу, но, ухватившись рукой за швабру, все же смогла сбалансировать, правда, обрушив при этом все бухгалтерские папки.
Лена Циферблат, всегда методично расставлявшая по полочкам бухгалтерские документы, поджала губы, но не произнесла ни слова. Лишь только поправила очки, да слегка обвисшие щечки пару раз непроизвольно вздрогнули.
Эльжбета Петровна улыбнулась в предвкушении развития событий, Звенислава хмыкнула.
Быстрова влетела, немного прихрамывая, в «менеджерскую» с раскрасневшимся лицом и, поведя носом, буркнула: «Ффу, чего-й –то у вас так щами пахнет? Как в заводской столовке?»
«А ты катись отсюда, если тебе не нравится», – взвизгнула неожиданно Лена Циферблат, выскочив из-за своего стола, словно черт из табакерки.
Именно она недавно разогрела себе в микроволновке домашние щи и была крайне возмущена бестактностью Вероники, которую и так смертельно ненавидела за смелость и вольное обращение с всемилостивейшей госпожой Музой Мордехаевной.
При этом лицо Циферблат перекосилось, ненависть волнами захлестывала ее щуплое тельце, и, казалось, что скажи сейчас Муза Мордехаевна «Фас!», Циферблат кинется на Быстрову и разорвет ее в клочки.
Быстрова, опешив от столь открытой неприязни, вырвавшейся из сопла Циферблат, лишь молча развернулась и прошмыгнула в кабинет Хвостова.
«Совсем охамела, – прошипела Циферблат, поправляя поднявшуюся от возмущения