Я выныривала ещё несколько раз, прежде чем они улетели.
Мы вышли из воды, оглянулись и быстренько пошли в селение. У Хила опух нос и стал размером с картофелину, у Мелкого закрылся один глаз.
Представляю, что у меня. Чувствовала, что опухает правая щека, закрывая глаз. Губы тоже начали опухать и неметь.
Так мы и вошли в селение – я мокрая, опухшая, с крепко прижатой добычей в руках.
У Игната Петровича уже собрался народ, горел костёр. Люди сидели и вели неспешные разговоры. Я постаралась тихонько по краю пройти в дом. Игнат Петрович заметил меня и окликнул. Я замерла спиной к нему. Что делать? Не убежишь ведь, и медленно обернулась.
Игнат Петрович замер, разглядывая нашу живописную компанию, брови медленно ползли вверх. Рот медленно расползался в улыбке и раздался оглушительный хохот.
Короче говоря, ржали все. Вот гады. Хватались за животы, сгибаясь пополам. Люди, услышав шум, выскакивали из домов и подхватывали истерику.
Игнат Петрович смеялся, потряхивая головой, и утирал слёзы рукавом, постанывая и держась за живот. На очередном вдохе он не удержался на бревне и свалился с бревна на спину, выставив свою культю.
Дети и Люсетта выбежали из дома с встревоженными лицами, а потом присоединились к всеобщему веселью.
А мы так и стояли застывшими скульптурами, смотря на веселье. Вот даже обидеться на них не могу. Я стояла, наблюдая за ними, улыбаясь опухшими губами.
Марк смеялся от души, сгибаясь пополам, прихлопывая ладонями о колени. Лина мелко тряслась от хохота, её косичка мелко подрагивала на голове. На щёчках красовались ямочки. В глазах детей горели веселые искорки.
Люсетта смеялась тихо, прикрыв рот руками. Из её зажмуренных глаз текли слезы.
– Ну и фто вы рфете? – пора уже заканчивать эту истерику – Я мофно сказать, ф нерафном бою, выдрала из лап монстоф – ставя добычу на землю.
– Фетрофич, а там фообфе мёд?
– Оооой, не могу, помру щас братцы – взвыл Игнат Петрович, опять опрокидываясь на спину.
– Не знаешь, что там и полезла? – он утирал глаза, громко всхлипывая и постанывая.
Наконец, массовая истерика стихла. Люсетта осмотрела наши укусы. Оказывается, из мест укуса торчали обломки жал и их нужно удалить.
Заварила траву, чтобы убрать онемение. Я, отхлёбывая маленькими глотками отвар, осматривала животных. Вытащив жала, приложила к мордам животных холодные тряпки. Они недовольно морщились, но терпеливо терпели процедуру.
В это время Игнат Петрович большим ножом срезал верхушку улья, и моему взору предстала чарующая для моего желудка картина. Аромат сотни цветов и трав распространился на всю поляну. Желтый ароматный мёд притягивал мой взгляд, и я сглотнула в предвкушении. Люди подходили с деревянными ложками, черпали желтую густую массу.
Игнат