– Напрасно, – сказала она, пригубив напиток. – Это вино присылает мне один испанский гранд. Ему более ста лет. Вину, разумеется…
– Что же такое вы предсказали этому гранту, что он так щедр?
– Поверьте, это скучная история… – Флора повела плечами, и ее колыхнувшаяся грудь вновь приковала к себе взгляд Дмитрия Николаевича. – О чем вы так напряженно думаете, господин Руднев?
– Я не осмелюсь озвучить всех своих мыслей, – признался он, принудив себя поднять глаза и уж смотреть ей в лицо. – Но, если вы позволите, сударыня, я спрошу. Кто тот счастливчик, которому вы делаете часть, позволяя скрашивать ваше одиночество за ужином?
– Вы ревнуете?
– У меня нет на это никакого права… Но я ему завидую.
Мадмуазель Флора провела тонким пальцем по краешку своего бокала.
– Выбор не за мной. За оракулом, – произнесла она.
– Ваш оракул безжалостен к своим соперникам!
– Почему вы так говорите?
– Потому, что всякому мужчине мучительно одновременно столь безнадежное и столь отчаянное вожделение.
– Отчего же безнадежное?
Руднев удивленно поднял брови.
– Ваш фамильяр давеча уверял, что пифия, чтобы не потерять свой дар, обязана хранить целомудрие и верность оракулу.
– Иннокентий Федорович слишком буквально воспринимает некоторые вещи…
– Вот как?.. – произнес Дмитрий Николаевич, неотрывно глядя ей в глаза. – Сударыня, мое естество принуждает меня толковать ваши слова слишком уж однозначно. И если у вас нет намерения, которое бы было для меня невыразимо желанным и крайне лестным, не искушайте меня. Ваш… олимпийский… образ и без того будоражит меня сверх всякой меры.
В глазах пифии пробежала тень тщеславного удовольствия, но тут же лицо ее сделалось невинным и удивленным.
– Неужели мой облик смущает вас, Дмитрий Николаевич? На ваших картинах случаются куда как более откровенные женские образы.
– Я не сказал «смущает». Но вы не моя натурщица, и оставаться равнодушным к вашим чарам мне сложно… Зачем вы так откровенно дразните меня, мадмуазель?
Последние слова Руднев произнес уже абсолютно ровно и холодно.
Пифия остро сверкнула на своего собеседника глазами, а потом неожиданно зло рассмеялась.
– Затем, чтобы отомстить вам за ваше бессердечие.
– О чем вы?
– О вашем вопросе!
– Сожалею, если причинил вам страдание.
– Ничего вы не сожалеете! – гневно воскликнула пифия. – Не лгите! Ни тогда, ни сейчас вам дела нет до моих чувств! Вы явились лишь за тем, чтобы получить ответы на свои вопросы.
– Не стану спорить с вами, сударыня. Но у меня есть оправдание. Моя цель – найти убийцу вашей сестры. И потому позвольте мне продолжить расспросы. Что вам известно о случившемся? Где, по-вашему, может находиться няня вашей сестры? Что означает ваш ответ мне сегодня? И зачем вы придумали