Он принял охотника в том же зале, где они разговаривали в прошлый раз. Сам граф выглядел не лучше охотника – под глазами набухли мешки, заспанная физиономия в рубцах от подушки, на подбородке щетина. Судя по всему, он получил весточку о поимке упырей, едва поднявшись с постели, и сразу отправился в ратушу.
На этот раз стол перед графом был пуст. Пухлые руки де Виля беспокойно мяли грязный платок, и тану стало ясно, что Рорнору не хватает стаканчика хорошего вина.
– Что, – сказал он, увидев тана, – дело выгорело?
– Так точно, ваша светлость, – отозвался Сигмон. – Два упыря упокоены и дожидаются своей участи в караулке.
– Даже так? – удивился граф. – Двое? А больше никто не пострадал?
– Кузнец, – неохотно признался Сигмон. – Я не успел выдрать его из лап упырей.
– А он где?
– Стражники отнесли его к гробовщику. Решили пока не отдавать семье – до вашего распоряжения, ваша светлость.
– Разумно, – Рорнор кивнул и расправил плечи. – Ну что ж, взглянем на твою добычу, охотник! Эй, стража! Несите сюда эту падаль!
– Нет! – вскинулся тан, и десятник замер в дверях, с тревогой глянув на графа.
– Это еще почему? – осведомился тот.
– Здесь слишком светло, – пояснил Сигмон. – От солнца упыри превратятся в прах. Если вы хотите взглянуть на них, ваша светлость, то лучше вам самому пройти в караулку.
Сигмон знал, что Младшим не страшен свет – они были почти людьми и не боялись солнца. Но после ночного сражения тан уже не был уверен в том, что это Младшие. Если бы это было так, они не встали бы после его ударов. Но они встали, их раны затянулись, а кости срослись – как у Старших. Тан не знал, что и думать, а потому решил не рисковать. Если трупы исчезнут, перед городским главой не оправдаешься. Еще решит, что его водят за нос, да бросит наглеца охотника в темницу. А еще раз подтверждать свое прозвище Сигмон не собирался.
Граф помрачнел, недовольно нахмурился, но потом тяжело поднялся из-за стола. Его чуть повело в сторону, и тан понял, что де Виль отлично провел вечер. Неудивительно, что его не осмелились потревожить среди ночи, пусть даже ради хорошей новости.
Граф неторопливо прошествовал мимо Сигмона и остановился в дверях.
– Побудь тут, – велел он и вышел.
Стражник остался в зале, мрачно поглядывая на тана. Тот спокойно стоял на месте, сложив руки на груди. Рорнор, похоже, не доверял ему. Пусть сам убедится, что упыри – не выдумка.
Граф вернулся быстро. Даже слишком быстро. Трясясь как студень, он ввалился в зал, прижимая скомканный платок к побелевшим губам. Чуть ли не бегом вернулся в кресло и с облегчением откинулся на мягкую спинку.
– Какая гадость, – буркнул он, утирая губы. – Нечисть поганая.
Он спрятал платок и глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. На губах Сигмона против его воли появилась усмешка. Городской глава, похоже, оказался