Мне хочется затеряться в этом дворце, полном причудливых вещиц ручной работы, ржавых маслобоек, зеленых настольных ламп, китайских ваз – подделок, вещей с изображениями Конана-варвара и «лиги справедливости». Каждый дюйм пространства здесь пропитан духом былого времени, былых жизней. Стены обвешаны ветхими картами. На пирамиде из чемоданов восседает огромный жестяной рог фонографа.
Поднимаю со старого швейного столика Singer грубую, тяжелую чугунную сковородку. Это истории в физической форме. Я никогда не узнаю, как себя чувствовала женщина, накрывая своему сыну, отправлявшемуся на битву при Геттисберге, последний обед из подсоленной свинины и сладких лепешек, но боль в запястье, которую вызвало поднятие сковороды, моментально переносит меня в другое время, другую жизнь.
У книжного отдела я отвлекаюсь на стенд со старыми открытками. Лондон! Париж! Эссекс-Джанкшен! Ниагарский водопад! – кричат они выцветшими буквами.
– Джей! – зовет меня Кэти. – Зацени.
Кэти стоит в противоположном конце магазина и позирует перед зеркалом во весь рост. Изысканно украшенное бусинами длинное платье желтого цвета висит на ее стройной фигуре. Также на Кэти туфли с ремешком по центру и сатиновые перчатки, а пальцы украшены огромным количеством колец: толстое золотое, с фальшивым жемчугом, с квадратными фианитами. Она делает губки бантиком и строит рожицы зеркалу.
– По-моему, есть что-то от Кэтрин Хепберн.
– Разве? – усмехаюсь я. – Скорее от мисс Ханниган[5].
– Твоя очередь. – Кэти бросает мне какую-то одежду.
Примерочных тут нет, так что не представляю, как Кэти удалось втиснуться в эту желтую вещицу. Надеваю черно-белое платье в пол поверх майки и смотрюсь в зеркало. Платье снабжено плечиками, рюшами по кромке декольте-сердца и черным тюлевым пояском в форме буквы V. Не понимаю, когда его носили. В тридцатые? Сороковые?
– Держи. – Кэти кидает мне коричневую меховую накидку, и я взвизгиваю, когда замечаю стеклянные мертвые глаза на голове несчастной зверушки, все еще свисающей с накидки.
– Гадость!
– Это гламур, – поправляет меня Кэти. Она уже стоит рядом и надевает на меня темно-зеленую шляпку клош. – Последний штрих. – Она застегивает у меня на талии огромную брошь с пластиковыми и стеклянными зелеными бусинами. – Дорогуша, выглядишь шикарно. Жаль, Тайлера тут нет, он бы нас сфоткал. Но, видимо, общаться с Заком интереснее. – Она закатывает глаза.
Кэти – моя лучшая подруга со второго класса, со времен Того Самого Инцидента с Картошкой Фри. Тайлер присоединился к нам в девятом, и наша пара превратилась в троицу. Он дружит с Заком, одиннадцатиклассником (родители которого уезжают из дома на целые недели), и эти двое вечно проводят время вместе, то мирятся, то ругаются, и мне кажется, что Кэти завидует Тайлеру. Не только тому, что у него есть такой друг, а скорее их драматичным отношениям.
Вообще, драма – любовь всей жизни Кэти. Этим летом она играет Олив Островски в профессиональной