– Да, и очень хороший. Если я прихожу за жареной картошкой на пенни, он всегда дает мне двойную порцию.
Когда мы проходили мимо лавки мясника в конце улочки, ее хозяин, одетый во что-то сине-полосатое, перепоясанное кушаком, приветственно мне помахал.
– Еще один друг, – поспешил предупредить я вопрос Десмонда. – Он шотландец. И если мама приходит в его лавку по субботам перед закрытием, то всегда получает первоклассный товар.
Десмонд как-то странно притих, и, когда мы вскарабкались на крутой холм, на котором стоял наш многоквартирный дом, я понял почему. Так вот, после того как мы вошли в дом и не без труда преодолели четыре лестничных марша до нашей квартиры на верхнем этаже, он застыл рядом со мной, запыхавшись и явно потеряв дар речи.
– Послушай, Алек, – наконец выдохнул он, – высоковато вы забрались!
– Ерунда, Десмонд! – отрезал я. – Утром после холодной ванны и трех кругов вокруг дома, что составляет около мили, я птицей взлетаю по ступенькам.
– Действительно? – бесцветным голосом спросил Десмонд.
Я достал ключ, открыл дверь и провел своего друга на кухню, где мама, перед тем как деликатно удалиться, сервировала маленький кухонный стол с чистой белой скатертью всем, что нужно для чаепития, и даже поставила большую тарелку с песочным печеньем.
Десмонд рухнул на один из двух стульев, стоявших возле стола, и принялся молча наблюдать за тем, как я зажигаю газ, кипячу воду в чайнике, со знанием дела завариваю чай и разливаю его по чашкам.
Затем, судорожно сглотнув, он сказал:
– Замечательно, Алек! Очень бодрит.
Я долил ему чая и придвинул поближе тарелку с печеньем. Десмонд взял одно, осторожно надкусил, и лицо его просияло.
– Послушай, Алек, печенье просто восхитительное!
– Домашнее. Угощайся.
И мы принялись за дело. И действительно, в скором времени Десмонд практически опустошил тарелку, хотя, конечно, и не без моей помощи.
– Я еще хуже, чем старина Бошан с его французскими пирожными, – извиняющимся тоном заметил Десмонд, прежде чем взять девятое по счету, и последнее, печенье.
В ответ я в третий раз наполнил его чашку чаем.
Восстановив силы и слегка ожив, Десмонд стал рассматривать обстановку, и его взгляд остановился на занавешенном алькове за моей спиной.
– Алек, ты что, здесь занимаешься?
Я ногой отдернул занавеску, открыв взору аккуратно застеленную узкую железную кровать под серым покрывалом.
– Мамина спальня, – сказал я. – Хочешь посмотреть мою?
В ответ Десмонд только молча кивнул. Я провел его через крошечную прихожую и распахнул дверь в комнату.
– Вот мои владения, – улыбнулся я. – Здесь я сплю, работаю и занимаюсь гимнастикой.
Оторопевший Десмонд последовал за мной. Комната была практически пустой. Из всей обстановки только узкая кровать на колесиках у стены и ветхое бюро с задвигающейся шторкой, уцелевшее лишь потому, что при распродаже