– Он не обрадуется, сир.
– Нет. Но каждый человек имеет свою цену. Мне предстоит выяснить, сколько стоит Филипп.
Я решил, что мои неурядицы с Беатрисой – пустяк по сравнению с королевскими.
– Вот и лес, – объявил Ричард. – Пора возвращаться.
– Книги и счета, – устало промолвил я, жалея, что мы еще тут, а не в Утремере.
Король хмыкнул:
– Чистое проклятие, это верно. Как хотел бы я отшвырнуть их прочь и отплыть в Святую землю на следующий день после коронации. Но тщательное продумывание жизненно важно для войны, как и для всего прочего.
– Я предпочел бы в одиночку сразиться с целым отрядом сарацин, сир, чем иметь дело с горами пергамента на вашем столе.
– Я тоже, – сказал он, и я широко улыбнулся. – Когда придет день сразиться с турками, а он непременно наступит, мы поскачем на врага вместе.
Наслаждаясь расположением государя, ослепленный видениями славных битв, я позабыл про Беатрису, Фиц-Алдельма и Генри.
Единственным, что имело для меня значение, была война с сарацинами.
Глава 2
Капли дождя ударили в лицо, когда мы с Филипом достигли подножья лестницы, что вела в главный зал. Я глянул на небо. Выходя, я решил, что успею добежать до кухни без плаща. Теперь моя уверенность поколебалась. Черная туча нависала над донжоном, рокотал гром. Если не считать парнишки, заводившего лошадь в стойло, замковый двор был пуст. Люди выглядывали из кузницы и мастерских, ожидая потопа.
– Лучше поспешить.
Подгонять Филипа не пришлось – подобно мне, он был в шоссах[4] и тунике. Он рванул с места, и я, принимая вызов, бросился за ним. На миг мы превратились в мальчишек, забавляющихся бешеной гонкой. Полученное вначале преимущество сыграло Филипу на руку, и он ликующе закудахтал, первым добежав до двери кухни. Мне оставалось радоваться тому, что я успел в укрытие прежде, чем небеса разверзлись.
– Слишком много времени проводишь за столом, Руфус, и слишком мало у столба для упражнений, – сказал он, стоя на пороге.
Я заставил его потесниться.
– Ты сжульничал! Мы побежали не одновременно.
– А это, случаем, не пузо? – сказал Филип, шлепнув меня по животу.
Уязвленный, потому как плоти в этом месте стало немного больше, чем прежде, я зарычал и обхватил его рукой за шею:
– Я еще способен побить тебя, щенок!
Он со смехом высвободился.
– На мечах – быть может. А вот в беге – никогда.
Наверное, мой друг был прав, хотя я ни за что не признал бы этого. С выезда из Лондона у меня было слишком мало времени для упражнений или совершенствования в обращении с оружием. Филип, оруженосец, мог заниматься почти сколько хотел, тогда как я, близкий соратник короля, от рассвета до заката торчал на совещаниях, передавал послания, наставлял чиновников. И дело не только в этом. Мы редко задерживались где-нибудь больше чем на седмицу. Просыпаясь