– Безусловно. Они упомянули, что впервые за время траура провели такой приятный день.
– Может быть, это и преувеличение, но, по-моему, они действительно чувствовали себя именно так. Хотя все-таки с трех часов до полуночи – это слишком долго, гости, наверное, устали?
– Не думаю. План вы составили очень обстоятельный, увеселения по программе удачно следовали одно за другим. У гостей, пожалуй, просто не было времени подумать об усталости.
– Ведь и во время движущихся картин никто не спал.
– Да, все смотрели увлеченно, не отрываясь.
– А Сатоко нежная девушка. Конечно, картины трогательные, но только она одна плакала.
Сатоко во время показа картин плакала не скрываясь, маркиз впервые обратил внимание на ее слезы, когда зажгли свет.
Усталый Киёаки добрался наконец до своей комнаты. Однако сон не шел. Он открыл окно. Киёаки казалось, что с темной поверхности пруда поднялась и смотрит на него красно-черная головка черепахи…
В конце концов он позвонил и вызвал Иинуму. Иинума уже окончил вечерний университет и теперь вечерами бывал дома.
Вошедший в комнату Иинума, увидев лицо молодого господина, с первого взгляда прочел, что хозяин в гневе.
Иинума с недавних пор научился читать по лицам. Прежде это было ему не по силам. Выражение лица Киёаки, с которым он сталкивался каждый день, было для него как калейдоскоп, где складываются в узор маленькие разноцветные кусочки стекла.
В результате Иинума стал по-другому судить о вещах. Он, который прежде ненавидел, считая это проявлением изнеженности, осунувшееся от страданий и печали лицо молодого хозяина, теперь даже стал находить его одухотворенным.
Определенно, меланхолической красоте Киёаки не шли счастье и радость, ее изысканность подчеркивали печаль и гнев. Когда Киёаки сердился или раздражался, в его красоте обязательно проступала какая-то беспомощная мягкость. И без того белое лицо бледнело, красивые глаза наливались кровью, кривились летящие брови, и в этом проступало страстное желание потерявшей равновесие мечущейся души уцепиться за что-нибудь, и в этой беспомощности струилась нежность, напоминая песню, плывущую над пустыней.
Киёаки молчал, поэтому Иинума без приглашения сел на стул, на котором обычно сидел. Киёаки взял лежавшее на столе меню сегодняшнего званого ужина и стал читать. Иинума знал: пробудь он в доме Мацугаэ даже не одно десятилетие, все равно ему не удастся попробовать блюда, перечисленные в этом меню.
6 апреля 2-й год Тайсё[1]
Суп черепаховый с мясом
Суп куриный протертый
Рыба. Лосось отварной в белом вине под молочным соусом
Мясо. Вырезка говяжья, тушенная с грибами
Птица. Жареные перепела с начинкой
Мясо. Седло барашка, жаренное