Здоровяк, сжав огромные кулаки, ринулся вперед, как разъяренный носорог, грозя смести своего противника с дороги. Кобылин шагнул в сторону, пригнулся, пропуская над собой волосатую руку, дернулся вниз, уходя от второго удара, и тут же получил удар ногой в живот. Алексея сложило пополам, швырнуло в сторону. Он упал на бок, проехался по полу и замер, беспомощно хватая воздух раззявленным ртом.
Над головой гудела толпа, но в ушах у Кобылина стоял колокольный звон. Он почти не понимал где он и что делает. Чьи-то руки ухватили его за плечи, рывком подняли на ноги. Алексей забормотал слова благодарности, и тут же сильный пинок в спину швырнул его обратно в круг света, прямо в руки здоровяка. Кобылин споткнулся, нырнул носом вперед, чуть не угодив головой в живот бугая. Но тот ловко ухватил Кобылина за плечи, сунул его голову себе под мышку. Алексей, согнутый пополам, видел перед собой лишь толстые белесые ноги врага. Босые, с давно не стриженными ногтями. Вот одна нога дрогнула, пошла вверх… Кобылин инстинктивно дернулся, успел наложить на колено противника обе ладони. Удар не получился – колено бесполезно ткнулось в подставленные руки, не причиняя вреда. Еще удар – и с тем же результатом. Разъяренный бугай приподнял Кобылина, с ревом оторвал его от пола и швырнул в сторону.
Алексей покатился по бетонному полу, влетел с размаху обратно в толпу – и тотчас десяток рук выпихнули его обратно в круг. Кобылин приподнялся на ободранном локте, вскрикнув от боли, и в тот же миг перед его лицом появилась пятка. Огромная, с ороговевшей кожей, отвратительная на вид. Время словно остановилось, замерло, растянулось, как густое варенье, переливающееся через край чайной ложки. Алексей успел вскинуть руку, сунуть ладонь между пяткой громилы и своей щекой… А потом перед глазами зажглось солнце и тут же погасло.
Открыв глаза, Кобылин застонал. Над ним нависал низкий закопченный потолок, в ушах стоял гул, а перед глазами плавали зеленые и синие круги. Болело все – руки, ноги, колени, спина. И – щека. Вся левая сторона лица опухла, превратившись в пульсирующую болью оладью. Во рту стоял противный сладковатый привкус крови, левую ноздрю заложило, а левый глаз почти ничего не видел сквозь узенькую щелочку распухших век.
Приподнявшись на пылавшем от боли локте, Алексей огляделся, зажмурив болевший глаз. Оказалось, что он лежал у самой стены, в дальнем темном углу подвала, превращенного в бойцовский зал. В центре, в ярком свете желтой лампочки, толпились люди, громко приветствуя новых бойцов – двух сухощавых пареньков в кимоно. Бритоголового бугая нигде не было видно, а про Кобылина, проигравшего бой, уже забыли. Оттащили к стене и бросили, как ненужное тряпье, отслужившее свой срок.
Зашипев от боли, Алексей сел. Осторожно