Во всяком случае, так мне тогда казалось.
Вообще-то, страху положено учиться медленно и постепенно: от Санта-Клауса в торговом центре – к монстру у тебя под кроватью; от ужастика, который тебе позволили посмотреть в детстве, – к мужчине в машине у бордюра, с включенным мотором и тонированными стеклами, всего на одну лишнюю секунду задержавшему на тебе взгляд, когда ты идешь мимо в наступающих сумерках. Боковым зрением ты видишь, как машина медленно трогается, и чувствуешь, как колотится сердце, – чувствуешь не только грудью, но и шеей, и внутренностью черепа. Обучение как процесс, от одной ощущаемой угрозы к другой, и каждая последующая штука реально опасней предыдущей.
Со мной было не так. На меня понимание страха обрушилось с такой силой, какую мне, подростку, до сих пор испытывать не доводилось. С такой удушливой тяжестью, что и вздохнуть-то больно. В этот самый миг, когда все рухнуло, я и поняла – чудовища не прячутся в лесу, это не тени среди деревьев и не невидимки, притаившиеся в темных углах.
Настоящие чудовища никогда не скрываются.
Мне было двенадцать, когда тени начали обретать форму, черты лица. Когда призрак сделался плотней. Реальней. Когда я стала понимать, что чудовища, может статься, живут среди нас.
И среди них – монстр, которого я научилась бояться больше всех остальных.
Май 2019 года
Глава 1
Горло першит.
Поначалу – совсем чуть-чуть. Словно по глотке изнутри провели снизу вверх тонким перышком. Я пытаюсь просунуть язык себе в горло, чтобы унять зуд.
Ничего не выходит.
Надеюсь, я не простыла. Не было ли в последнее время поблизости кого-нибудь больного? Заразного? Если честно, кто знает. Я целый день рядом с людьми. На вид все вроде были здоровы, но простуда может оказаться заразной и до появления симптомов.
Еще разок пытаюсь дотянуться языком.
Или аллергия. Пыльцы сейчас в воздухе больше обычного. Вернее, значительно больше. Восемь баллов из десяти по аллергенной шкале. Индикатор в приложении у меня на телефоне – ярко-красный.
Я беру стакан с водой, отпиваю немного. Стараюсь ополоснуть горло, прежде чем проглотить.
Тоже не помогло. Я откашливаюсь.
– Что?
Перевожу взгляд на пациентку, полулежащую передо мной на огромной кожаной кушетке в напряженной, словно деревяшка, позе. Пальцами вцепилась в колени, яркие тонкие порезы на идеально чистой коже ладоней сейчас почти незаметны. На запястье я вижу браслет – попытку скрыть самый глубокий из шрамов, кривой, багровый. Деревянные бусины и серебряная подвеска в форме крестика. Болтается словно четки.
Я снова смотрю на девочку, чтобы оценить выражение ее лица, глаз. Слез пока нет, для них рановато.
– Прости меня, – я сверяюсь с записями перед собой, – Лэйси. Просто в горле немного запершило. Продолжай, пожалуйста.
– Ничего, – говорит она. – Короче, я тут объясняла… я иногда дико бешусь, понимаете? И даже сама не знаю почему. Просто злость эта внутри все растет и растет, я еще сама ничего не понимаю, но уже охота…
Лэйси опускает глаза вниз, на руки, водит по ним растопыренными ладонями. Кожа предплечий под ее пальцами вся покрыта мельчайшими порезами, похожими на стеклянистые волоски.
– Это чтобы отпустило, – говорит она. – Успокоиться помогает.
Я киваю, стараясь не обращать внимания на зуд в горле. Который усиливается. «Или это пыль, – говорю я себе, – здесь очень пыльно». Кидаю взгляд на подоконник, на шкаф с книгами, на дипломы в рамках на стене – все покрыто тонким серым налетом, чуть поблескивающим в солнечном свете.
Хлоя, сосредоточься.
Снова поворачиваюсь к девочке.
– И отчего это, Лэйси, как ты думаешь?
– Я ж сказала уже! Сама не знаю.
– Ну, если чисто умозрительно.
Она вздыхает, отводит взгляд и старательно смотрит на что-то несуществующее. Избегая встречаться со мной глазами. Теперь уже вот-вот заплачет.
– Ну, короче, наверное, из-за папы. – Отбрасывает со лба прядь светлых волос; ее нижняя губа чуть дрожит. – Что он от нас ушел и все такое.
– Когда папа от вас ушел?
– Два года назад, – отвечает Лэйси. В уголке глаза вдруг возникает словно бы того и ожидавшая слезинка, скатывается по веснушчатой щеке. Она сердито ее смахивает. – Даже не попрощался. Даже ни хера