– Не помню. – Он поднялся на лапы и, покачиваясь, побрёл к выходу. – До того, как очнулся в центрифуге, – полная чернота!
– Но имя своё не забыл, – выгнула я бровь.
– Грех такое роскошное имя не помнить! – рассеянно отозвался он и осмотрелся. – Как это открывается?
– С помощью кода или отпечатка пальца, – осадила я животное.
Но Барсилий, изящно подпрыгнув… Не рассчитал высоту и боднул лбом ручку. Дверь открылась. Кот плюхнулся на живот. Помотав головой, буркнул:
– Ясно.
И выскочил наружу.
– Да твою ж… пятую лапу! – возмутилась я и кое-как вылезла из капсулы. Ноги дрожали, словно вес моего тела увеличился вдвое, и будто стонали, что они не нанимались носить это туловище. Упрямо поджав губы, я вцепилась в держатель и поползла к выходу.
– Первые сутки после криосна полагается провести в каюте, – ворчала вслед неугомонному коту. – Еду принесут… Где ты? Эй, мистер Котовский!
Но животного и след простыл. Чертыхнувшись, я побрела вперёд в надежде, что найду питомца за первым же углом. Барс тоже плохо контролировал своё тельце и не мог далеко убежать. Оставить его и мысли не возникало. Как сказал док, после криосна возможны галлюцинации и искажение сознания. Как бы мой болтливый сосед не открыл кому-либо нашу тайну.
Когда проходила мимо дверей с ярко-жёлтым значком, услышала короткое мяуканье. Остолбенев, недоверчиво посмотрела на переход в шаттл.
– Быть не может!
Разве мог Барс туда пробраться?
Ответа не требовалось. Я до сих пор в недоумении, как кот оказался в центрифуге.
Делать нечего.
Оглядевшись, я убедилась, что никого не видно, а затем быстро набрала свой код. Дверь с шипением отошла в сторону, и я нырнула внутрь. Прислушиваясь к невнятным звукам, раздающимся где-то впереди, шла вперёд до тех пор, пока не попала в маленькое круглое помещение, где уберётся только один человек.
Ну и кот.
Последний обнаружился под креслом пилота и догрызал кем-то забытый хлеб, хотя тёмный старый сухарь трудно назвать этим словом. Тем не менее у меня вдруг рот наполнился слюной, потому что в нос ударил терпкий аромат ванили.
Услышав, как я сглотнула, Барсилий прижал уши и неохотно отстранился.
– Хочешь? – всё ещё прижимая лапой остаток хлеба, предложил он.
– Нет уж, – хмыкнула я и устало рухнула в кресло. – Не хочу в первый же рабочий день свалиться с несварением. Наслаждайся!
Кот с урчанием догрыз сухарик и, облизав с пола крошки, неожиданно грациозно воспарил на приборную панель. Важно прошёлся по ней и перепрыгнул ко мне на колени.
Вот только задел при этом лапой кнопку. Шаттл изнутри осветился множеством огней, дверь сзади с шумом захлопнулась, и нас ощутимо тряхнуло.
– Что это? – вжался в меня