Осмысление моды. Обзор ключевых теорий. Коллектив авторов

на истинность и обещать светлое будущее (Lyotard 1984). Нарративы по-прежнему могут заключать в себе универсальные, обобщающие «великие» сюжеты, но мы больше не верим в правдивость этих историй. И Барт (Barthes 1967), и Фуко (Foucault 1969) объявили о «смерти автора»: авторский замысел перестал быть единственным авторитетным источником значений, предоставив читателю право как угодно резвиться на просторе. Утрата веры в «великие рассказы» и провозглашение «смерти автора» хронологически совпадают с расцветом многих прежде угнетенных и маргинализованных групп, которые начиная с 1960‐х годов отстаивают собственные самобытные сюжеты; к таким группам можно отнести молодежь, женщин, чернокожих, геев и лесбиянок, постколониальные общности и тех, кто объединял в себе несколько подобных категорий (Woods 1999). Как следствие, людей стали интересовать малые, фрагментированные сюжеты, заключающие в себе «частные истины» и «ситуативные знания», как это назвала бы Донна Харауэй (Haraway 1988). Возможности – или трудности (определение зависит от точки зрения) – выбора, связанные с потребностью в адекватных способах самовыражения, позволяющих голосу каждого меньшинства отчетливо звучать среди других, имеют нечто общее с тем, что мы наблюдаем сегодня в мире моды, когда дизайнеры, взращенные незападной культурой, обнаруживают, что плоды их труда и их имя продается лучше, если их преподнести под соусом определенных представлений о культурной аутентичности (Eicher 1999; Kondo 1997; Niessen et al. 2003).

      Постструктурализм идейно подпитывали революционные события, начавшиеся в мае 1968 года в Париже и волной прокатившиеся по всему миру. Теории, отпочковавшиеся от лингвистики, такие как семиотика, развивались, вбирая в себя принципиально новые интерпретации работ Маркса и Фрейда. Продуктивные попытки сочетать марксизм с психоанализом предпринимались и ранее, в 1940–1950‐х годах, представителями Франкфуртской школы – Вальтером Беньямином, Максом Хоркхаймером и Теодором Адорно; и после событий 1968 года эта идея вновь обрела последователей. Важно понимать, что многих французских мыслителей вдохновлял марксизм, хотя все они (правда, спустя годы) заявляли о том, что никогда не поддерживали диктаторские коммунистические режимы. Британская Бирмингемская школа культурных исследований (Birmingham School of Cultural Studies) идеологически также держалась левого крыла; это объясняет, почему в работах ее представителей при анализе явлений массовой культуры на первый план неизменно выходят классовые проблемы (Williams 1958; Hall 1997). У постструктуралистского проекта была мощная политическая подоплека – стремление объяснить «культурную логику капитализма» (здесь мы цитируем знаменитый подзаголовок книги Фредрика Джеймисона «Постмодернизм»; Jameson 1991), а также высвободить сексуальность, безжалостно подавляемую буржуазной моралью. Сочетание семиотики, марксизма и психоанализа образует неповторимый сплав, из которого можно выковать весьма эффективные орудия для выявления и исследования смыслов и идеологических доктрин, господствующих в массовой культуре.

      Новый взгляд на психоанализ, который