Мемуары Дьявола. Фредерик Сулье

еще заливистее заржал Гангерне. – Это же смешная история, сударь мой разлюбезный, и ничего больше! Или вы верите в добродетель этих шутов в рясах с кучей якобы племянников и племянниц, которых они пристраивают в певческий хор? Мой был довольно молод и, наверное, еще не потерял веры во всякие религиозные глупости, но это не продлилось бы долго: не Мариетта, так какая-нибудь набожная прихожанка не первой молодости выбила бы из него дурь, но куда как менее приятным образом. Впрочем, я не скрываю своего личного мнения; я, можно сказать, либерал, и мне внушают отвращение иезуиты и ханжи, а потому никогда не буду раскаиваться в том, что неплохо посмеялся над этим сбродом, только и мечтающим восстановить у нас десятинный налог и билеты для причастия[144].

      – Ну же, – нетерпеливо прервал толстяка Луицци, чувствуя, что ему меньше, чем кому-либо, подобает возражать пошлой белиберде любителя пошутить, – и чем все кончилось?

      – Забавное получилось дельце, честное слово! – продолжал Гангерне. – Подождав пару часиков, дабы улетучились винные и другие пары, я спустился в кабачок и, попросив рюмку водки, сел играть в домино; за партией я с равнодушным видом, как бы ненароком, заметил, что, когда проходил по лестнице, услышал в комнате Мариетты незнакомый голос. «Я совсем не ревнив, – добавил я уязвленно, – но решил заглянуть в замочную скважину – и что бы вы думали? Ставлю двести двойных пистолей из чистого испанского золота против двух медяков, что прямо перед дверью, на спинке стула, висит ряса священника!»

      – Не может быть!

      – Сказки!

      – Вранье!

      – Во заливает!

      – Это, наверное, не наш аббат! – раздались крики со всех сторон.

      – Не знаю, не знаю, – ответил я, – но спорю на две кружки пунша, что там наверху есть священник.

      – Я с удовольствием оплачу эти две кружки, – ответил один из посетителей кабачка, – и без всякого пари, лишь бы увериться в правдивости ваших слов.

      – А я охотно оплачу их, – ответил я, – лишь бы убедиться, что мои подозрения в отношении Мариетты беспочвенны!

      – А я поставлю по кружке всем присутствующим и дам сто франков, лишь бы она прокрутила этот фокус! Эх! Как давно я мечтаю застукать одного из тех скользких святош, что уговорили мою тетушку отдать все наследство городской больнице! Он у меня попотеет, прохвост!

      – Ну так что? По рукам?

      – По рукам.

      Сказано – сделано; меж тем все посетители кабачка, а их насчитывалось около тридцати, сгрудились вокруг нашего стола и засвидетельствовали уговор об угощении пуншем всего благородного общества.

      – Однако, – не преминул я заметить, – поскольку присутствующие заинтересованы в угощении, нужно, чтобы все своими собственными глазами увидели то, что происходит наверху.

      Сие предложение не вызвало ни у кого возражений, и толпа устремилась к лестнице через заднюю комнату лавки; затем мы на цыпочках прокрались на второй этаж. Заперев дверь,