Качает тополя,
Трясётся под ногами
И ухает земля.
И пальму ветром косит,
Та гнётся и скрипит,
Как будто она вовсе
Не пальма, а бушприт.
Всклокоченная башня
Мотается безбожно,
Чтоб стало – нет, не страшно,
Но до смерти тревожно.
Грёзы
Метроном
На пляж морской, послушная Зефиру,
Накатывает лёгкая волна.
Вода в ней, как бутыль из-под кефира, —
Так трогательно нежно-зелена…
Порой осенней не страшны медузы,
Туристов толпы, дети, душный зной —
А море пахнет дыней и арбузом,
Жасмином, эвкалиптом и сосной.
Лежи себе в очарованьи сонном…
И шевели в движеньи холостом
Размеренным спокойным метрономом —
Мерцающим чешуйчатым хвостом.
Синий шмель
Забыться синим сном
О вечном и зелёном
В пространстве потайном,
В проёме межоконном,
Где эти два стекла
Покажут без изъяна,
Кем стала, кем была
И кем когда-то стану.
Застыть, как синий шмель,
Чьи слюдяные крылья
Влекли его на хмель,
Носили над ковылем,
Чьи лапки поутру
Купались в синей мяте,
Чьё тельце ввечеру
Им сброшено, как платье.
Что снится зебре
Что снится зебре зимним вечером?
Ей снится он, пушистый снег,
Волшебным образом размеченный
Ритмичный чёрно-белый бег,
Ей снятся правильные, чёткие,
Изогнутые лишь слегка
Чуть-чуть волнистою походкою,
Как будто зебрины бока,
И, словно сон вечерний, длинные, —
То черноты, то белизны —
На том снегу пушистом линии.
Такие вот у зебры сны.
В лесу
В лесу дремучем и зелёно-мглистом,
Как вековые сумерки судьбы,
Где глянцевые листья остролиста,
Где пробковые мшистые дубы,
Где птичий крик, осмысленный как будто,
И плеск речной сливаются со мной,
Где каждая истекшая минута
Окружена прозрачною стеной,
Отъединяющей меня от прочих
Людей, вещей, страстей и суеты, —
Мне лес иное счастье напророчит,
Бросая щедро под ноги листы,
Стеля лишайник кружевною пеной…
Не горы – волны встанут на дыбы!
И нет свободы горше, слаще плена,
Чем эта полусказочная быль.
Осенние сказки
Лужи осенние, чёрно-зеркальные —
В них и утонем…
Клёны горят – отпечатки наскальные
Чьих-то ладоней…
Яблоки сыплются бледно-зелёные,
Лицами –