Баба Яга и апокалипсис. Марианна Твардовская

на пеньке и горстью зачерпывал из банки сметану.

      – Ты бы поберёг еду-то, – сказала ему хозяйка.

      – У меня стресс, – заявил кот, облизывая перемазанные сметаной усы. – Заедаю вот.

      Бабка вздохнула, скинула пестерь, погрозила коту – стереги, мол, и, расталкивая мелкую лесную нечисть, направилась к двери. Дверь в бункер была железная, бронированная. Яга постучала в неё сухим кулаком. Все вновь притихли. Ответа не было. Постучала ещё раз. И ещё. И тяжёлая, кованая дверь вдруг со скрипом начала отворяться.

      Приумолкшая толпа отшатнулась. На пороге показалась странная фигура. Пожалуй, только Баба Яга узнала бы в ней Кощея – потому что никто другой Кощея и не видывал. Слишком редко бессмертный правитель тёмного царства выходил на поверхность.

      Кощей некоторое время щурился, привыкая к свету и, наконец, рассмотрел, кто его побеспокоил.

      – А, ты, Яга? Ну, здорово, клюшка, – без всякого пиетета поздоровался он с ведьмой. – А что, все собрались уже?

      – Дак, как-никак, полдень ужо, – сухо ответила бабка, указав костлявым пальцем на солнце, стоящее в зените. Кощей неопределённо хмыкнул.

      – Давай, рассказывай, что тебе известно, и что делать будем, – потребовала Яга.

      Кощей замялся.

      – Ну, чо известно… Я в инете прочитал, что нам всем кирдык. А что делать? Ну, может, в натуре, под землёй отсидимся. – Кощей как-то раз отсидел триста лет на цепи в замке Марьи Моревны, и поэтому считал себя вправе использовать в речи блатные словечки.