Среди легенд, связанных со строительством, особенно запомнилась одна история, которую рассказывают до сих пор. Это история о Гакере. О деле Гакере. Над ней всегда потешаются. Конец каждого месяца в Ньяминомбе – это день выплаты заработной платы. Тридцатое число – тяжелый день. Тяжелый для счетоводов, на которых наемные рабочие обычно срывают свое недовольство, и чаще всего в очень резкой форме. Тяжелый для любого батрака, который знает, что в этот день, тридцатого, его жена, которая других чисел не знает вовсе, не пойдет в поле, а будет ждать его на пороге хижины, чтобы принять от мужа деньги, пересчитать их, перевязать тонкую пачку банановой веревочкой, засунуть в кувшинчик и спрятать его в солому у изголовья постели. Тридцатое – день ссор и всяческого насилия.
В этот день устанавливались столы под полотняными тентами или навесами из соломы и бамбука. Для счетоводов. Гакере был счетоводом. Это он платил рабочим. Когда-то он служил помощником у бургомистра Ньяминомбе, но потом колониальные власти его «вычистили», чтобы заменить другим помощником – хуту, который вскоре стал бургомистром. На эту же работу его взяли, потому что он всех знал, – тех, кого нанимали прямо на месте и кто не говорил на суахили. Для других, настоящих строителей, родом из других мест и говоривших на суахили, счетоводов доставляли из столицы. Весь этот люд толпился в очереди перед столами, на солнце, а чаще всего под дождем. Повсюду крики, толкотня, споры, перепалки. Дюжие молодцы, охранявшие стройку, наводили порядок, усмиряя непокорных палкой. Бургомистр с двумя своими жандармами и тем более белые вмешиваться не желали. Итак, Гакере с маленькой кассой под мышкой занимал свое место под навесом. Он садился на стул, ставил кассу на стол, открывал ее. В ней было полно бумажных денег. Он медленно разворачивал лист, на котором значились фамилии тех, кому следовало заплатить, кто ждал уже несколько часов под солнцем или дождем, и начинал вызывать поименно: «Бизимана, Хабинеза…» Рабочий подходил к столу. Гакере выкладывал перед ним несколько бумажек и монет – все, что тому полагалось. Рабочий прикладывал измазанный чернилами палец к списку напротив своего имени, Гакере чертил крестик и что-то говорил ему. На весь день Гакере снова становился начальником – как прежде.
Но однажды Гакере со своей кассой под мышкой не пришел. Вскоре стало