Заметив, что профессор протянул руку, чтобы включить громоздкий катушечный магнитофон, Кармайн поспешил остановить его:
– Прошу прощения, профессор, собрание абсолютно конфиденциальное.
– Но… но протокол! Я думал, если уж мисс Вилич нельзя присутствовать, она сможет составить протокол по магнитофонной записи.
– Никакого протокола, – решительно заявил Кармайн. – Все сказанное здесь не должно покинуть пределы этой комнаты.
– Ясно, – резким тоном произнес Роджер Парсон-младший. – Продолжайте, лейтенант Дельмонико.
Когда Кармайн умолк, изложив происшедшее во всех подробностях, в конференц-зале воцарилась такая тишина, что легкий шум ветра за окнами показался мощным ревом. Слушатели сидели бледные, подавленные, с вытянутыми лицами. Кармайн впервые видел Макинтоша выбитым из колеи, хотя встречался с ним не раз. Но полностью смысл его речи дошел, вероятно, только до декана Даулинга, психиатра, специализирующегося на органических психозах.
– Не может быть, чтобы это сделал кто-то из Хага, – пробормотал Роджер Парсон-младший, промокая губы салфеткой.
– Это еще предстоит выяснить, – отозвался Кармайн. – У нас нет конкретных подозреваемых, а это значит, что все сотрудники Хага под подозрением. Кстати, мы не можем исключить и персонал медицинской школы.
– Кармайн, неужели вы и вправду считаете, что по меньшей мере десять из пропавших девочек были кремированы? – спросил Моусон.
– Да, сэр, считаю.
– Но ведь у вас нет никаких доказательств.
– Вы правы, нет. На эту мысль наводит логика, но она подтверждается всеми известными нам фактами: если бы не прихоть случая, Мерседес Альварес была бы кремирована и исчезла без следа еще в прошлую среду.
– Отвратительно… – прошептал Ричард Спейт.
– Это Шиллер! – выкрикнул Роджер Парсон-третий. – По возрасту он вполне мог быть нацистом! – И он в ярости обернулся к профессору: – Я же запретил вам брать на работу немцев!
Роджер Парсон-младший громко застучал по столу.
– Довольно, Роджер! Доктор Шиллер слишком молод, чтобы быть нацистом; правлению незачем строить подобные догадки. Я считаю, что профессор Смит нуждается в поддержке, а не в упреках. – По-прежнему раздраженный неожиданной вспышкой сына, он повернулся к Кармайну: – Лейтенант Дельмонико, я чрезвычайно признателен вам за откровенность, хоть она и сурова. Я призываю всех присутствующих молчать об этой трагедии. Впрочем, – страдальческим тоном добавил он, – полагаю, какие-то сведения все равно просочатся в прессу.
– Подобное неизбежно, мистер Парсон, рано или поздно