– Что пила?
– Колу! – Катя огрызается, но тут же начинает смеяться.
Ее грудь вздымается, она часто дышит. Глаза бегают как заведенные. Он точно ее чем-то напоил. Радужки блестят. Она облизывает губы, смотрит на Курьянова и часто моргает. Я и сам снова на него смотрю. При одной только мысли о том, что он мог ей подмешать, хочется втащить ему по новой.
Вообще, Курьянов, а точнее его старший брат, он уже два года как учится в универе, славится такими сборищами. Куча телок, алкоголь и разношерстная запрещенка, от которой девки становятся сговорчивыми.
Слава моего отца идет впереди, поэтому меня в подобных местах считают своим, даже вон в чатик добавили.
Когда Азарин первый раз решил сюда зарулить, я его отговаривал. Он меня, конечно, не послушал. Идиот. Не удивлюсь, что Катя здесь, потому что Тим тоже где-то поблизости.
– Пошли.
Перехожу черту и хватаю ее за руку. Церемониться сейчас выдержки просто нет. Стаскиваю Катю с кровати. Токман упирается. Начинает визжать, будто ее режут. Морщусь, пытаясь закинуть ее извивающееся тело на плечо.
– Поставь! Поставь! – орет, а потом кусает меня за шею. Смачно, уверен, будет синяк. – Отвали от меня, Кайсаров, сказала. Не трогай. Что вам всем от меня надо?!
Резко ставлю ее на ноги прямо перед собой. Катя покачивается.
– Дура! – рычу в лицо.
Она смотрит с вызовом. Воспламеняет одним взглядом и проклинает им же.
– Ты под кайфом? Что он тебе дал?
– Что? Не-е-ет, – смеется, а у самой реакция заторможенная.
– Ну да, – цежу сквозь зубы и толкаю ее в сторону ванной.
Катя делает несколько быстрых шагов. Успеваю ее поймать, прежде чем распластается на ковре. Включаю свет и закрываю дверь.
Мы в ванной один на один. У нее на губах моя кровь. На моих руках – Курьяновская. Это какой-то пи*дец.
Прижимаю большой палец к алым губам, размазывая всю эту «прелесть» по Катиному подбородку.
– Не трогай, сказала! – раздувает ноздри. – Мы договорились больше не видеться.
– Придется начать соблюдать эту договоренность с завтрашнего дня.
Прижимаю ее к стене своим телом и вытягиваю руку, чтобы включить душ.
– Что ты делаешь?
Мотаю башкой, упираясь ладонью над ее головой. На светлой плитке остаются кровавые следы.
Она заторможенно моргает и снова начинает хохотать.
– У тебя глаза такие, – широко свои распахивает, – красивые. И имя. И ты, – переходит на шепот. – Ой, – чуть оседает вниз, снова заливаясь хохотом.
Ловлю ее за талию одной рукой. Мурашки по коже от бешенства, ну и от ее слов, конечно.
Вот тебе и хорошая девочка Катя. Какого хрена сюда поперлась?! Дура безмозглая.
– Брат твой где? – сглатываю. Стараюсь звучать строго.
– Что? – не прекращает смеяться. – Кто?
Ясно. Прикрываю глаза. Вдыхаю.
Врубаю холодную воду и под Катины вопли заталкиваю ее в душевую кабинку. Сам промокаю вместе с ней. Ледяная вода затекает за шиворот, одежда тяжелеет,